– Джонни, – Никита понизил голос до виноватых тонок, – мне кажется, что твоя пещера… не совсем миф. Иначе, чего это они так переполошились.
– Добро пожаловать в общество сумасшедших бунтарей, – был ему ответ.
– Мы будем искать эту пещеру, – продолжал Никита.
– Без меня? – Джонни слегка обиделся.
– Пока без тебя. А тебе, чтобы быстрее присоединиться к нам, нужно как можно правдоподобней избавиться от своих маниакальных мыслей. Ты понимаешь, о чём я?
– Как не понять. Буду вешать им лапшу на уши. А вы будьте осторожны. За вами следят.
– Знаем.
Джонни отсоединился. Трофим и Никита некоторое время молчали, обдумывая создавшееся положение. Затем Трофим хлопнул друга по плечу и выразительно вздохнул, что означало: «А не пойти ли нам в бар и не пропустить ли по рюмочки жидкости?». Никита кивнул.
День клонился к концу, а перед двумя молодыми стояли только вопросы и ни одного ответа. За ними следили. И выход оставался только один: на время затаиться. В маленьком кафе почти не было народа. Наверное, потому, что была середина недели. За окном начал капать мелкий дождь, и опять похолодало. Климат в этом районе был не очень.
Трофим тоскливо смотрел в окно и жевал зубочистку. Он почти не слышал, что ему говорил Никита про свои опасения, он думал о том, что уже пять вечера, и в это время ириканец Анитси Роуз прилетал на своё прежнее место. Она летала туда с завидным постоянством, за одним исключением. И, похоже, никто его не останавливал, как остановили Джонни и Трофима. Как же эта рыжая ириканка умудрялась незамеченной пролетать через стены своего города? Что она делала со своим штрих кодом? Всё бы он мог узнать и раньше, если бы не досадное недоразумение. Почему не состоялась встреча? Чёрт! Что же предпринять? Если только… Безумство… Если только плюнуть на всё и с помощью своего прокаченного супердвигателя, что установлен на табельном стратолёте, улететь на нейтралку от сопровождающих его коллег. Навряд ли они за ним полетят. В Асконии ходят жуткие слухи про нейтральную территорию. А если и полетят… можно направиться прямо к ириканцам. Ну, это уже крайности – безумство. Хотя, может, стоит чаще делать безумные поступки? Трофим улыбнулся.
– Ты чему так радуешься? – спросил его Никита, заметив мечтательную улыбку на губах друга.
– Размышляю о справедливости и несправедливости, – Трофим облокотился на стол и подался всем корпусом вперёд, словно нависая над другом. – Мы не можем вместе вылететь за стены города, чтоб этого не заметили наши новые друзья. Но кое-кто делает это постоянно. Это наглость!
