Мужик с вожжами, не заметивший поначалу «вспышки сверху», обернулся, чтобы получить острым наконечником крыла в глаз. Заорав, он схватился за лицо, заливаемое кровью, и выпал из повозки.
Мне стало его жалко, но себя больше, потому что этот дурной коршун взмыл вверх, оставив уютную, между прочим, солому далеко позади. Я снова закричала, теперь от страха упасть, и вцепилась в птицу. С человеческий рост, а то и больше, она просто поражала размерами. До того момента, пока не заглянула в глаза. Их я ни с чем не перепутаю. Ничего себе, Соловей!
Он уже вытащил когти из плеч, и теперь пришлось самой отвечать за свою безопасность. Руки то и дело соскальзывали с перьев, я обвила его ногами для надежности, и прижалась как можно теснее. Что за жизнь, ни пострадать, ни расслабиться!
Мы летели недолго. Когда Соловей начал снижаться, о себе напомнил вестибулярный аппарат, который у меня не очень. Занятно посмотреть на гордого разбойника, если, пардон, он станет объектом моего недуга. К счастью, обошлось.
Вопреки ожиданиям, мы не вернулись в лагерь. Даже на землю не опустились. Место, куда он меня притащил, напоминало огромное гнездо шириной метров десять, со стенами из толстых веток или, скорее, молодых деревьев, подбитых мхом и пухом. Приземлившись, он наклонился так, чтобы я смогла сползти, и, хм, ни слова не чирикнув, взмыл в небо.
Плечи саднило, ткань пропиталась кровью, все же проколол кожу, паразит! Я обхватила себя руками и огляделась. Стенки гнезда в мой рост, вниз не посмотреть, чтобы хотя бы представить, где нахожусь. Присела на дно, укрытое еловыми ветками. С детства боюсь высоты, и сейчас лучшее, что могу сделать – просто не двигаться. Тем более, после полета все еще мутит.
Время шло медленно. Пока никто не видит, все же поревела, некрасиво утираясь рукавами. Ничего, слезы не признак слабости, порой можно позволить себе легкую передышку. Особенно если ты оказался там, где я. То есть непонятно где, но точно в очень дурном месте.
Он вернулся, когда солнце клонилось к закату. К тому моменту я уже задремала, привалившись к стенке. Задрала голову, чтобы увидеть, как птица плавно опускается, сложив крылья. Получив возможность разглядеть его, против воли залюбовалась. Черные перья изредка менялись красными, как кровь, на «воротничке» – капля ярко-рыжего. Острый изогнутый клюв.
Когда он начал трансформироваться или как там у оборотней обратный процесс называется, отвернулась. Не хочу снова это видеть.
