– Открой глаза!
Его руки держали мои, прижав к ковру, я дернулась последний раз и замерла.
– Нет!
– Я сказал, открой!
Не понимая, почему подчиняюсь, подняла веки. Он смотрел с той же яростью, что и до этого, но появилось нечто иное, похожее на… Черт, желание! Он хотел меня, и я знала это не только благодаря женской интуиции. Мужское достоинство ощутимо упиралось в живот.
– Куда ты бежала? – спросил снова, чуть наклонившись, горячее дыхание коснулось щеки.
– Я хотела уйти отсюда!
– Почему?
Вопрос из разряда «почему небо голубое».
– Я боялась, – призналась тихо.
Он ухмыльнулся. Что, нравится внушать страх людям? Мерзавец!
– Что ж… Верно, меня стоит бояться.
Он перехватил мои запястья одной рукой, вторая же опустилась на бедро. Я вновь задергалась, начала извиваться, но тщетно. Чувствуя, как ладонь скользит выше, сминая подол, выдохнула прямо ему в губы, которые оказались совсем близко. Не прерывая зрительного контакта, он скользнул рукой к оголенной уже ягодице и сильно, почти до боли, сжал.
От вовсе не ласкового прикосновения, с того места, где лежала ладонь, по телу прокатилась волна жгучих мурашек. Не отдавая себе отчета, я выгнулась, то ли стремясь продлить момент, то ли вновь пытаясь освободиться. Его пальцы, впившиеся в кожу, словно били током, обжигали, поправ весь здравый смысл и рождая внизу живота какое-то неестественное желание.
Он тяжело дышал, грудью ощущала, с какой дикой скоростью бьется его сердце. Глаза, кажется, стали темнее, белков почти не видно, только мгла и искорки огня. И я тонула в этой черноте, задыхаясь от нахлынувшего тяги к, без сомнения, страшному мужчине, который одним прикосновением способен пробудить во мне нечто, чего сама от себя не ожидала.
Он чуть поменял положение, заставляя поддаться и раздвинуть ноги, лег между ними. Рука двинулась дальше, туда, где связался тугой узел моего желания. Я дернулась, но он не дал пошевелиться. Пальцы наткнулись на влажную ткань, скользнули вдоль полоски, чуть надавливая. Медленно, но сильно. Еще раз, и еще, и вот уже я сама стремлюсь навстречу его движениям, обхватив его талию бедрами.
Кажется, я сошла с ума! То, что он делает – насилие, он совершает это против моей воли! Но воли уже нет, только дурман, наваждение! Тело предательски млеет, из груди вырываются тихие стоны, и это вовсе не крики о помощи! Скорее, просьба продолжать, не останавливаться.
Отпустив, наконец, мои руки, он принялся стягивать штаны. Понимая, что за этим последует, я не испугалась. Наоборот, каждая клеточка моего естества стремилась к этому, ждала, жаждала! Что-то пробормотав, слов не разобрала, слегка отстранился. Послышался треск ткани.
