– Неужто теперь всю жизнь так скакать? Сороковник уже не за горами, – грустно подумала Варвара и остановилась, чтобы перевести дух и выбрать в смартфоне новую малышовую песенку.
– Мама! Тебя к телефону! – крикнул Алешка уже из кухни.
– Мальчику четырнадцать, а у него до сих пор нет своей комнаты, на кухне занимается, – привычно расстроилась Варвара.
– Варвара Георгиевна, с вами говорят из московского адвокатского бюро, – заворковал в трубке профессионально обаятельный голос. – Как нам стало известно, вы входите в число наследников второй очереди Василия Филипповича Манского.
– У меня все в жизни – во вторую очередь, – проворчала Варвара, – Что? Да нет, это я так… Родни у него и без меня полно, какое там наследство!
– Пожалуйста, не вешайте трубку. Василий Филиппович оставил закрытое завещание, которое будет оглашено 19 октября в присутствии свидетелей. Настоятельно советую вам срочно выезжать в Москву.
Варвара с трудом успокоилась: все-таки не каждый день звонят адвокаты из столицы, и отравилась кормить сына обедом.
Назавтра она позвонила мне в Москву.
– Нина, срочно посоветуй: ехать – не ехать? Думаю, все это ерунда какая-то. Простая формальность. Я свой долг перед дядей выполнила, и ладно. Ты же знаешь, когда он умер, я Алешку одного бросила, в столицу на похороны рванула, чтобы все сделать по-людски. А сейчас… Пустые хлопоты. Неохота на боковой плацкартной полке целую ночь трястись… По-другому не получится, знаешь, как билеты подорожали.
– Варь, да не волнуйся ты так, – я постаралась ее успокоить, хотя по телефону получалось плохо. – Есть повод встретиться, вот и славно. Сегодня же вечером садись на автобус Минск-Москва, говорят, автобусом дешевле. В кои-то веки спокойно пообщаемся, обновленную Москву увидишь, в кафе в Столешниках посидим, между прочим, я гонорар получила. Ну возьми ты отгул на работе в конце-то концов, сколько можно лошадкой скакать! Алешку к папаше отправь, пусть с отцом в кои то веки без тебя пообщается.
И Варя сдалась. Наутро мы пили чай в моей крошечной кухне и удивлялись новым законам. Оказывается, у нас в России, словно в западных романах, можно составить закрытое завещание. Запечатанный конверт хранится у нотариуса, и никто до поры до времени не имеет право знать о его содержании. Когда приходит срок, завещание вскрывается в присутствии свидетелей, и воля покойного к радости одних наследников и к огорчению других становится явной. Интересно, когда это покойный Василий Филиппович успел разнюхать про новшество? Закон-то вступил в силу буквально за месяц до его смерти… Да и как он, всегда такой осторожный и правильный, типичны консерватор, враг всяческих сомнительных нововведений, решился стать пионером в таком деле?
