-Черт возьми! Да сделайте хоть что-нибудь!-требовал он.
Раздался визг тормозов подъезжающих машин. Диксон кинулся внутрь дома, и я слышал, как через окно он объяснял ситуацию людям, находившимся во дворе. Вскоре он вернулся в сопровождении топорника и брандмайора. Когда они увидели, во что превратился холл, у них глаза на лоб полезли.
- Необходимо захватить ее, не пугая, - втолковывал Диксон.
- Схватить это?-с сомнением произнес брандмайор,- а что это вообще за чертовщина такая?
- Сейчас не до объяснений,-нетерпеливо возразил Диксон.-Если вам удастся накинуть на нее веревки с разных сторон...
- Помогите!-снова заорал Альфред. Он вырывался изо всех сил. Уна еще крепче прижала его к своему панцирю и стала ласково похрюкивать. "Какой отвратительный звук",-подумал я. Пожарника он тоже потряс.
- Ради всего святого...-начал он.
- Скорее! - приказал Диксон. - Одну веревку мы можем набросить отсюда.
Пожарники убежали. Брандмайор выкрикивал распоряжения тем, кто стоял внизу, и, видимо, ему стоило больших трудов выражаться достаточно ясно. А топорник оказался молодцом: сделал отличную петлю и ловко набросил ее. Когда петля затянулась, она оказалась чуть пониже верхней пары рук ц соскользнуть уже не могла. Веревку пожарник привязал к стояку перил.
Уна все еще была занята Альфредом и не замечала того что творилось вокруг. Если бы бегемот мог мурлыкать, да ещес оттенком сентиментальности, то такое мурлыканье очень походило бы на звуки, издаваемые Уной.
Осторожно открылась парадная дверь, и в ней показались лица пожарных и полицейских с выпученными глазами и разинутыми ртами. Еще минута, и другая группа протиснулась в. дверь, ведущую в холл из гостиной. Один из пожарных, явно нервничая, вышел вперед и принялся разматывать веревку..
К сожалению, веревка задела за абажур и цели не достигла..
В это-то мгновение Уна и поняла смысл происходившего..
- Нет! -загромыхала она.-Он мой! Я хочу его!
Испуганный пожарный кинулся в дверь, наступая на пяткитоварищей, и дверь захлопнулась. Уна бросилась за ними. Веревка натянулась, и мы отпрянули от нее. Столбик сломался, как тростинка, и веревка хвостом потянулась за Уной. Раздался отчаянный вопль Альфреда, вcе еще крепко прижатого к груди Уны, но, к его счастью, не к той стороне ее, которая совпадала с линией движения. Однако послышался страшный треск, посыпался каскад обломков досок, известки, все закрыла пелена пыли, сквозь которую доносились крики ужаса, заглушаемые ревом:
