— Он надоел Эою, и тот попытался его убить. Мне стоило немалых усилий вернуть контроль тела.
— К чему ты это говоришь? — нахмурился демон.
— К тому, что Эою, как и Праматери, чхать на всех нас, дорогой мой король, — усмехнулся я. — Мы все умрём, и не когда-то там, а в довольно ближайшем будущем. Бог Разрушений жаждет сам понимаешь чего, мне всё сложнее сдерживать его. Если однажды демоны выйдут из-под контроля, — я повернул голову и пристально посмотрел в глаза парню, — то они тут же покинут этот мир. Скорее всего быстро и почти безболезненно.
Теурий сглотнул.
— Ты точно псих, — сказал он, явно впечатлённый.
— Все мы психи в той или иной степени. Особенно когда до конца остаётся всё меньше времени. Ты ведь не в курсе, что днём уже невозможно находиться под солнцем? А прошло не так много времени, лишь несколько месяцев.
— Нам всегда было тяжело находиться под солнцем, — недовольно пробубнил Теурий. — Глаза чувствительны к свету.
— Я не о демонах, а о людях. Мир умирает.
— Ты это давно говоришь, но пока все живы и здоровы.
— А нужно, чтобы все были мертвы, здоровье уже не важно. Неужели ты сам не хочешь…
— Хватит! — он ударил ладонями по подлокотникам кресла. — Ты на чьей стороне? Что ты хочешь? Ты за людей или демонов?
— Демонов.
— Тогда почему у тебя люди жируют? Ты полагаешь, об этом никто не знает? Или после всего намерен поделиться ресурсами?
— Может, и намерен. Только если они примут мою модель содержания.
— Не примут, — он отрицательно покачал головой. — Рабы должны содержаться подобающе. Как это было испокон веков. Просто отмени этот глупый приказ.
— Не отменю. Я всё сказал.
В последние дни Сорин чувствовал себя довольно паршиво. Он знал о тех глобальных событиях, что готовились в мире, но всё же, когда увидел палатки беженцев перед воротами Зелёного Лога, то испытал чувство вины. Пропускной пункт мог обрабатывать лишь определённое количество человек в день, к тому же, история каждого поверхностно проверялась, выдавались сопроводительные документы, без которых невозможно было передвигаться по землям. Бюрократическая машина Больстона поражала своим размахом и медлительностью. Следование букве закона в первую очередь, и уж потом нормам человечности.
— Мы не можем подвергать риску мир и покой всех поданных Больдстонов ради кучки незнакомцев, — ответил чиновник на пожелание юного мага ускориться хоть немного. — Как бы эти люди не страдали, мы в первую очередь должны беспокоиться о своих гражданах. Вот когда они пройдут все процедуры и станут полноценными членами нашего общества, сами будут против нарушения регламентов в отношении таких же беженцев. Поверьте, — мужчина снисходительно улыбнулся, — я знаю, о чём говорю. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то, простите, но мне нужно работать.
