В ее последних словах я чувствовал и злость, и обиду, и сожаление.
— Говорю же, ты слишком сгущаешь краски. Эта история не настолько драматична.
Она кивнула, но не похоже, чтобы я ее переубедил.
— Конечно же я думала об этом. Но твоя реакция, когда мы встретились, а также то, с какой неохотой ты со мной разговариваешь… теперь я окончательно убедилась, что права!
Прошла секунда, вторая, а за ней и третья. Я ничего не говорил, а она, похоже, ждала моей реакции. Смирившись что говорить придется мне, я решил побыстрее закончить этот бессмысленный разговор.
— Ну, допустим, — не стал я ничего подтверждать, но и отрицать не стал. — Но, если я действительно на тебя обижен, думаешь такого извинения будет достаточно? — с насмешкой спросил я.
Я не ожидал что она ответит очень уверенно:
— Да, — кивнула она. — За время что я провела с тобой, я немного поняла тебя, братик. — уголки ее губ поднялись. — Ты не умеешь обижаться. Или, правильнее будет сказать, ты очень мягкосердечен. Если кто-то признает твою правоту, чувствует за собой вину и его прощение не идет в разрез с твоими принципами — ты не найдешь в себе сил чтобы его ненавидеть.
Часть меня, которая отвечает за сознание Андрея Волкова запротестовала, но вот Акума был очень доволен услышать такой «не комплемент». Не знаю почему, но от мысли что люди видят во мне «святошу» на сердце становилось теплее, и создавалось чувство что я все делаю правильно.
— А еще я очень падок на лесть, — пробубнил я, признавая поражение.
— Если эта лесть исходит искренне. — подметила девочка.
В голове витали мысли, что может не стоило идти у нее на поводу, но… по ее взгляду было понятно, что так просто она не отстанет. Квайзер решилась идти до конца, и помириться со мной…
— Но, если ты так хорошо меня читаешь, Отохимэ-тян, чего же не поняла все с самого начала? — с интересом спросил я.
— Лисы всегда очень хорошо подстраиваются под любые условия и имеют не очень большой список врагов. Я… хоть я и выгляжу так, но моя жизнь длится уже очень долго, и за это время я забыла, какого это — ставить себя на место другого и искать свои ошибки. Можно сказать, стала слишком самонадеянной. И я благодарна что ты позволил мне вспомнить это. — улыбнулась «маленькая» лисица.
Пусть объяснила она не очень, но я понял, что Квайзер хотела сказать.
В дальнейшем обижаться на нее я не планировал. Извинения действуют на меня как заклинание «мирись, мирись, и больше не дерись». Правда, на что это влияет я еще не понимал. То есть, помирились мы, и что дальше? А ровным счетом ничего. Кардинально это мою жизнь не изменит… по крайней мере, я на это надеюсь.
