Джей
Джей не получил никакой информации от ворса. И никакого удовлетворения от их смерти тоже. Он не может спасти ее. Не может спасти свою чертову жену. Джей сидел в своем офисе в «Клатч», глядя на пустой танцпол, задаваясь вопросом, увидит ли он когда-нибудь Стеллу снова. Станет ли он когда-нибудь снова человеком.
Когда Фелисити вошла в дверь его кабинета, он был готов причинить ей боль. Не имело значения, что у него был кодекс о причинении вреда женщинам. У него больше не было кодекса, потому что не было ни религии, ни места поклонения, ни гребаной Стеллы.
Джей был опасным человеком, и Фелисити это понимала. Потому что она знала его. Или знала, кем он был раньше, когда был моложе, слабее, когда не был готов сжечь весь мир дотла, чтобы снова почувствовать запах волос своей жены, почувствовать, как их ребенок растет у нее в животе.
— Я знаю, где она, — заявила Фелисити, когда он встал, обходя свой стол, чтобы сделать черт знает что.
Это остановило Джея на полпути.
— Тебе лучше рассказать мне больше, и откуда ты это знаешь, если хочешь покинуть эту комнату живой.
Фелисити не выглядела испуганной. Она не боялась угроз со стороны мужчин, даже когда эти мужчины были готовы довести их до конца. Фелисити была дочерью очень влиятельного человека, из очень старой семьи, которая не дружила с Кузнецовыми.
— Мой отец наблюдал за ними, ожидая удара, — сказала она, не сводя с него глаз. — Он знал, что они отвлекутся, будут озабочены тобой. Я не знала, что она пропала, иначе бы пришла раньше.
— Где она, черт возьми? — потребовал Джей с дрожью в голосе.
Джей ушел в ту же секунду, как Фелисити назвала местонахождение Стеллы. Он знал, что та ожидала большего, хотела что-то сказать, может быть, какие-то слова прощения, но у него не было времени.
Ему нужно добраться до своей жены.
До своего ребенка.
Ему нужно пролить кровь всех, кто подумал забрать ее.
Тридцать минут спустя
Он был весь в крови. Какая-то могла принадлежать ему. Он надеялся на это. Он заслужил. Через что бы ни прошла Стелла, ему нужно в десять раз больше. Если он найдет ее раненой, мертвой, он мог только надеяться, это на то, что его тоже убьют.
Даже если бы она была нетронута, если это какой-то гребаный идеальный мир, где его жена — его беременная жена — похищена русской мафией, и они не подняли на нее руку, она не выйдет невредимой. Останутся шрамы. Он понимал, что не смог защитить ее. Стелла не стала бы винить его. Но он всю жизнь будет винить себя. Ненавидеть. Если ему каким-то образом посчастливится прожить всю жизнь со своей женой.
