Этой ночью я боролась со сном, потому что даже гормоны не могли побороть страх, что Джей ускользает от меня.
Я заговорила, когда он встал, обнаженный, его силуэт вырисовывался из лунного света.
— Я могу это пережить, — сказала я его покрытой шрамами спине. — Я могу справиться со всем этим. С твоей жизнью. И что с ней связано. Думала, не справлюсь, но я смогу. — Джей не обернулся. — Несмотря на то, что ты говоришь себе ежедневно, я смогу. Я выбрала тебя. И готова пережить эту часть твоей жизни. Эту часть нашей жизни. Потому что я дала клятву. Я дала обещания о жизни и вечности. — Судорожно втянула воздух, на глаза навернулись слезы. — Это не просто обещания, это клятвы, Джей. К лучшему или к худшему. И пока у меня есть ты, я смогу пережить худшее, что может преподнести нам жизнь, даже если ты в этом сомневаешься. Даже если ты ненавидишь себя. Я могу и выживу. Для нас. Для тебя. Я никуда не уйду. Чего я не смогу пережить, так это твою потерю. Те части тебя, которые были только моими. Я тебя не виню. За все это. Я не ненавижу тебя, Джей. Я люблю тебя.
Теперь я плакала. Слезы тихо текли по моей щеке, Джей все еще стоял ко мне спиной.
Он долго молчал. Слишком долго.
— Ты должна ненавидеть меня, — наконец ответил он. — Я не заслуживаю твоей любви, Стелла.
А потом он пошел в ванную. Взял полотенце, вымыл меня и оставил в постели одну, а я тихо плакала, пока не заснула.
ГЛАВА 17
Стелла
Они застрелили Эрика. В лицо. Средь бела дня.
Я могла бы закричать. Или, может, была в слишком сильном шоке, чтобы сделать это. Все было нормально, я потягивала кофе без кофеина — Эрик рассказывал о том, что Киран хочет съехаться, но лично он считал, что это слишком рано. Я убеждала его пойти на это, никогда не бывает рано, когда дело доходит до любви и все такое. Дразнила большого, неуклюжего задиру за то, что он был абсолютно напуган перед лицом любви.
Я дразнила его, думая о том, как сказать своему мужу, что я беременна, наказывая себя за то, что держала эту тайну взаперти. Настоящее лицемерие, я держу это в себе, твердя, что не хочу больше секретов. Но я боялась. Не боялась человека, которым Джей был сейчас, человека, которому пришлось принять самые темные стороны себя, чтобы сражаться в этой войне. Нет, я знала, что он был напуган, напуган тем, что может случиться со мной, тем, что уже случилось с Рен.
У меня почти не было времени на разговор, который изменил бы мою жизнь. То, что случилось с Рен, все изменило. Вывело свою опасную и порочную жизнь из тени на дневной свет. Опасность превратилась из какой-то безликой, чужеродной сущности в нечто реальное, достаточно осязаемое, живя, как шрам на моей руке и рана в сердце. Реальность того, что повлекла за собой жизнь Джея — от чего он пытался защитить меня, — украла у меня мужа. Да, он все еще был в нашей постели каждую ночь, за исключением тех случаев, когда уходил в темные часы, а потом возвращался. Он всегда принимал душ первым. Однажды я встала, чтобы пойти с ним. Вода была светло-розовой, разбавленной кровью. Я помогла смыть ее.
