Мы все затаили дыхание в тот момент, когда это осознание поразило ее. Неизбежный срыв. Потому что, несмотря на несколько приступов слез в больнице, Рен крепко держалась за свое горе мертвой хваткой. Она ничего не отрицала, но была странной. Она по-настоящему потеряла самообладание, когда развела костер на заднем дворе, сжигая все детские вещи, которые покупала за последние пять месяцев. Она смотрела на пламя сухими глазами и полным стаканом алкоголя, а потом флиртовала с пожарными, когда они приехали.
Карсон, несмотря на то, что следовал за Рен каждую свободную минуту, включая ночевку в машине за воротами ее дома, стал почти немым. Мне было физически тяжело смотреть на этого человека. Если его можно было назвать человеком.
Несмотря на зияющую пропасть боли своей подруги, моя жизнь вернулась к подобию нормы. Хотя с серьезным усилением безопасности и Джеем, отказывающимся «позволить» мне работать без какой-либо проверки. До всего этого я бы устроила серьезную ссору, но у меня был небольшой шрам на правой руке, доказывая, что ссора того не стоила. Я позволяла Джею «проверять» мою работу. Ни слова не сказала ни об усиленной охране, ни об оружии. Кроме того, теперь у меня были раздумья, как сообщить ему новость.
Сегодняшней ночью хотела это сделать. Экстраординарная новость — хотя и невероятно горько-сладкая, учитывая то, через что сейчас проходила Рен, — пугала меня до чертиков, но также наполнила меня своего рода надеждой.
Я хотела поделиться этими чувствами с Джеем. Хотела что-то ему подарить. Больше всего на свете. Особенно сейчас, когда весь стресс конфликта лежит на его плечах. Он был более напряжен, чем обычно. Больше в своей голове. И он трахал меня с большей настойчивостью, с большей отчаянной интенсивностью. Как будто боялся, что каждый раз может оказаться последним.
Эта новость даст ему что-то другое. Что-то позитивное. Обнадеживающее.
Так что я вернулась домой пораньше. Включила музыку. Я даже приготовила поесть. Его любимое Оссобуко. Несмотря на то, что от запаха готовящегося мяса у меня скрутило живот, несмотря на усталость, которая сковывала тело, и страх перед тем, что могут принести эти новости.
Я не надеялась на какую-либо радость. По крайней мере, поначалу. Какие бы смутные остатки счастья я ни пробудила в Джее, за последние месяцы их нигде не было видно. Он скрывал от меня большую часть того, что происходило. И я не настаивала, потому что, честно говоря, не смогла бы с этим справиться. Я доверяла Джею. Доверяла ему позаботиться обо всем, о чем ему нужно.
