– Что ты творишь? У нас же график занятий! – простонала она, захлёбываясь водой.
– Какой к чёрту график, ненормальная! – чувствуя облегчение на душе, закричала Лида. – Угробила меня почти своей дрянью! Нельзя таких, как ты выпускать из психушки! А если бы я сейчас забила тебя насмерть!?
– Учителя часто страдают через своих учеников. Бывает и смерть от них принимают, – пугающе спокойно ответила хозяйка.
– Хватит с меня твоих проповедей! Где мой телефон!? – орала девушка.
– В левом кармане пальто, – она указала взглядом на шкаф.
Телефон и зарядное устройство действительно оказались там, чему Лида здорово обрадовалась, но вида не выказала.
– Двигаться можете? – поинтересовалась она, незаметно для самой себя, снова перейдя на «вы».
Надежда Николаевна медленно повернулась с бока на спину, еле слышно охая и постанывая, а затем неожиданно резво, опираясь на стул, влезла на свою кровать и уронила голову, разметав мокрые волосы по белоснежной подушке. «И откуда у сумасшедших столько силы? – подумала Лида. – Нормальная старуха испустила бы дух после таких побоев».
Достав из-под кровати большую картонную коробку, где хозяйка хранила лекарства, девушка нашла перекись водорода и кусок марлевого бинта. Встав в изголовье, приказала женщине лечь лицом к стене, нашла в слипшихся волосах кровоточащую ранку, приложила бинт. Вскоре кровотечение остановилось, и Лида смогла обработать повреждённое место антисептиком. Сбросив с себя ночную сорочку, она достала из шкафа своё аккуратно сложенное нижнее бельё и верхнюю одежду. «Настолько безумная чехарда событий, что просто не верится, – думала она, натягивая джинсы на располневшие за последние дни и без того широкие бёдра, для чего ей приходилось подпрыгивать. – Сначала Надежда Николаевна подбирает меня, избитую и раздавленную. Выхаживает, кормит, поит. И вот мы уже чуть ли не лучшие подруги: болтаем, делимся секретами, гуляем под ручку. Потом она меня одурманивает своими колёсами, ради каких-то сумасшедших планов, созревших у неё в башке. В итоге я ошпариваю морду своей спасительницы нашим любимым чаем, разбиваю об её голову чашку и метелю хоккейной клюшкой. А через несколько минут переживаю за жизнь избитой подруги и дезинфицирую ссадину. То ли ещё будет! Ведь впереди абсолютная неизвестность, а позади руины. Хоть бы моя спасительница-отравительница не оказалась здорово покалеченной. Надежды мало, но даст Бог, всё обойдётся. Положа руку на сердце, нужно признать: человек она золотой, просто не совсем здоровый».
