Мы стояли на зубчатой стене, и оглядывали кружащих у стены всадников, и скапливавшихся пеших бродяг с дрекольем. Я оглядывал наш город-полис, который мы воссоздавали сами, и уже привыкли, как к единственному дому. Неужели и этот дом будет разорен?
Это не было похоже на детективные истории, на которую были падки те литераторы, которые не могли создать ничего лучше для завлечения читателей, чем остросюжетные боевики. Все было всерьез.
Что ведет этих «варваров»? Вера и жажда наживы, как у крестоносцев? Жажда пространства и чужих богатств, как в нашествиях гуннов? Жажда господства, превосходства, как у нацистов? Ребяческое чувство негодования на «либерастов»? Или просто жажда выжить у неумех, не способных организовать свое хозяйство? Почему они не принимают нашу посильную братскую помощь?
В меня словно влили яду. Снова всплыли болевые точки памяти. Знакомое в юности ощущение черной пропасти между людьми. Старые переживания, превратившие меня в аскета, когда не давали развиваться моему общественному движению. Тогда не было убийств, чай, не в дикой африканской стране жили. Из-за пустяковых ошибок взимала штрафы налоговая инспекция. Или из-за участия в уличных протестах нашей общественности государство вчиняло иски за нарушение законов, мы проигрывали суды, пока нас не доконали миллионным штрафом. Все было пристойно, юридически грамотно.
Но теперь остатки той всемогущей силы направили непосредственно на нас копья и автоматы. Кто они? Выжившие бродяги из бывших органов силовых структур, фактически правивших страной, усатых казаков в папахах и с нагайками, разгонявших демонстрации, бесстрастных налоговиков с равнодушием кассовых аппаратов, озабоченных только благоустройством дома и семьи, владельцев корпораций, захвативших основную долю национального дохода. Словом, те, кто не производил, не творил новые продукты ума и рук, а владевшие рычагами управления «распределители», власть которых накрыла страну тяжелым давящим прессом.
Но больше было бывших рабочих и крестьян, не знавших иных истин, кроме тех, которые вдалбливала власть через официальное телевидение.
Прошлое заново неумолимо накатывалось на нас. Придется сражаться, стрелять из автоматов по голодным собратьям! Это – возврат в мир войн, резня и поднимание на пики нас, наших семей и друзей. Я вообразил мою несчастную, жаждущую жить Еву, которую отдадут на растерзание толпе…
Меня охватил гнев. Неужели опять кровь за кровь? Пепел Клааса будет стучать в наши сердца. И бойни не будет конца.
