Петр спросил удивленно:
– Неужели все у вас думают одинаково?
– А не думают – так заставим. У нас такой порядок.
Павел смотрел на пришельца с негодованием.
– Мы не подходим друг к другу. Эстетически. Давайте мирно разойдемся.
Волосатый тяжело насупился.
– Как знаете, наше дело предложить. Потом не пеняйте.
Это похоже на угрозу силового отъема нашей собственности. Вдруг выскочил Михеев:
– Подождите! Нужны переговоры. Мы поделимся, чем сможем, а они пусть организуют защиту.
Мы воззрились на него.
Волосатый помедлил.
– Так что, будем договариваться?
Павел махнул рукой.
– Уходите.
Михеев погнался вслед за ним, и скоро вернулся, загадочно улыбаясь.
Мы молчали, обдумывая, что делать.
Я вспоминал провинцию, более девственную и невинную, чем в большом меркантильном городе, на ком испокон держалась земля. Те, кого мы назвали "варварами", простые люди, со слежавшейся веками покорностью власти, которую смешивали с судьбой. Могут ли они превратиться в орду? А Пугачев, Степан Разин? Но мы же не средневековая деспотия!
Петр недоумевал.
– Тут что-то не то. Не могут все из окрестных сел отнимать у других. Не все же лодыри.
– Я подозреваю, – взглянул на меня Марк, – что и первобытные люди, и твои латиняне, как и наши современные неучи, такие же троглодиты, способные на поножовщину, когда просыпаются с мыслью, что поесть, а еды не предвидится.
– Опасны одинокие волки, – сказал Петр. – А простой народ трудяга. Да, он выживает своим трудом, лишь бы ему не мешали.
– Он традиционалист, – добавил Юдин. – Не хочет перемен, к чему зовут либералы.
Марк возразил:
– Традиционалист, пока власть заботится о нем, ежегодно добавляя к зарплате и пенсии сто рублей. А смутьянов лишает заработка разными хитрыми путями, отравляет жизнь непомерными штрафами за неповиновение, делает подсудными мирные протесты, сажает, правда, ненадолго, чтобы замарать имя протестующего и не позорить себя перед миром. И пластичный человек пытается приспособиться.
– Он мирный, пока не допечет вожжа, – проворчал Петр.
– А вот кто такой этот атаман?
Почему-то мысль о нем не оставляла меня.
– Надо поехать к ним и выяснить, что там происходит. Провести беседу с народом.
Возьми меня! – сказал Петр. – Не может быть, чтобы не приняли своего.
– И меня! – вызвался Михеев.
