В заросшем парке он, как бородатый античный мудрец, бродил с учениками по дорожкам, рассказывал им историю – ужасы рабства, войн с рубкой людей кривыми саблями, а также историю культуры, художников, писателей, которые создали вечные творения, чудесные мифы, внушающие надежду. Излагал выгоды сотворения новой жизни без драк и кровопролития.
Он допрашивал их, как ему казалось, глядя в глубину детских душ.
– Что вы любите? Кем хотели бы быть?
– Космонавтом!
– Программистом!
Светик, Сияющая и Желанная мечтали о любви и большой и дружной семье.
Нельзя удалить то, что накоплено опытом истории. Странная вещь, прошло много времени первобытного существования после разрушения цивилизации, но дети остались современными. Они нутром восприняли воздух знания, накопленного человечеством. Откуда у них желания стать космонавтом, программистом, бизнесменом? Ведь эти профессии вымерли.
Павел желал добраться до настоящей детской боли, как они выживают, ибо без открытия сокровенной боли и страдания, считал он, нельзя добраться до их душ. Но дети не знали, что в них есть трагедия, не думали о ней и, утолив голод коркой от каравая, бежали играть в свои первобытные игры.
Так что, учить детей, не добравшись до их личностей, было трудно. Их суть пряталась под слепящим солнцем жизни. Скорее, это и была их суть. И сразу обнаружилось: одни активны, словно у них шило в заду, а другие стелются к более сильным, как лианы к дереву. Так распорядилась природа: в слепящем ворохе сосуществования кто-то ощутил свои мускулы, а кто-то навсегда потерял их, покоряясь внешнему воздействию.
– Защитник, – обращался Павел к агрессивному мальцу. – Что ты чувствуешь к твоим товарищам?
– Мы деремся за еду.
Светик солнечный, Сияющая и Желанная фыркнули одновременно:
– Фу, какие противные мальчики!
– Мы держимся вместе, – возразил Мужественный.
– Против Западных, – добавил Восточный.
У Павла было отчаяние. Это что, врожденное нашему виду? Как выбить из бродящих сейчас в поисках пищи людей агрессию к чужим, хотя бы воспитать этих потомков старых людей по-новому, в эмпатии к ближнему? Как из них сделать гениев, которые увидят неведомое и пожелают сделать будущее счастливым?
Он видел, что дети схватывают на лету, из обезьяньего любопытства, не чувствуя глубины. И правда, что такое глубина, она же истина, что-то бесконечное? То, что открывается из глубины опыта? Страдания? То конечное, что нужно для выживания человека, балансирующего над бездной?
