Я сказал, судя по реакции, что-то неубедительное:
– Прежде всего, нужно воспитать убеждение, что человек по природе добр. В прошлой жизни в это не верили, человек на самом деле не был добр.
Внизу не поняли. Юдин ухмыльнулся:
– На голодный желудок не может быть мира.
Тут ощутившие ответственность граждане задались вопросами:
– Вы что, хотите оставить нас незащищенными? Ведь, вокруг пока неизвестные нам, но наверняка существуют племена агрессивных «варваров», воспринявших худшее – агрессию разных лагерей ушедшей цивилизации?
– Слышали, что варвары разграбили водочные магазины?
– Могут неожиданно ворваться и порезать всех, вплоть до детей.
– А как же наша конституция – статья против войн, в том числе гибридных?
– Придется поправлять статью.
– И в случае войны нужно назначать военачальника, железного диктатора, без дисциплины не победить.
У нас тоже были большие сомнения.
– От кого ограждаться? Все оставшиеся влачат жалкое существование, как и мы. Живут разрозненно, семьями.
– Откуда вы знаете? – кричали снизу. – Может быть, саранча из отбросов последней цивилизации уже организовалась?
Попутно возникли другие вопросы.
– А как с правилами совместного проживания, решением возможных внутренних конфликтов и споров?
– И с планированием производимых работ, особенно больших сооружений, необходимых всем?
Кучка тунеядцев-художников предложила заменить идеологию, которой пока нет, искусством, которое снова расцветет.
Михеев предложил даже не давать избирательных прав женщинам. Их надо любить и беречь от социальных потрясений, не их дело социальное устройство, любовь чувственна, а не рациональна. В его голове, наверно, сидел кирпич "Молота ведьм".
Так рушилась наша первоначальная благодушная вера в демократию. Неужели повторение прежнего пути неизбежно?
– Эта Конституция, – защищал свое творение Павел, – будет иной, чем обнуленная конституция в старой цивилизации. В ней предусматриваются необходимые изменения по требованию снизу, а не просто чтобы продлить одну и ту же власть.
***
Потом перешли к проблеме управления полисом. Сразу же возникли непримиримые споры о том, что такое власть, правительство и государство вообще. Начать ли путь, как Древняя Греция и Рим в первые этапы их развития, когда они избрали самый верный для истории путь – стали демократическими республиками (демократия переводится как народное правление, республика – общественное дело), исключая, конечно, рабство?
У нас были смутные представления об этом, как, впрочем, и обо всем другом, несмотря на то, что мы считали себя стоящими на вершине знаний человечества. Но это оказалось вершиной общепринятых
