Уже два дня мы посменно с Витором ухаживаем за мужчиной, но он так и не приходит в себя. Сейчас я сидела возле его кровати и стирала холодной тряпкой выступивший у него на лбу пот, в который раз рассматривая каждую черточку его лица.
Он красив. Я бы даже сказала, очень. У него светлые кудрявые волосы, цвета созревшей пшеницы, правильные черты лица и губы, насыщенного цвета, будто их только что долго целовали. Но эту красоту сложно назвать мужественной, скорее она присуща статуям, лик которых запечатлен в веках.
– Сокол, – произношу я прозвище мужчины, пробуя каждую букву на своем языке.
И вдруг его веки вздрогнули, и он открыл глаза.
– Я что, умер? – голос звучит хрипло, пересохший от долгого безмолвия.
– Нет, – я кидаюсь к кувшину с водой и подношу его мужчине. – Пейте! Но маленькими глотками.
Мужчина безропотно исполняет мое указание, делает пару глотков и все равно давится.
– Горло саднит, – откидываясь на подушку, тихо говорит он.
– Вы надышались дымом. Скоро все пройдет.
Он лежит, закрыв глаза, и мне начало казаться, что он снова уснул. Однако через пару минут они раскрылись, и он спросил:
– Когда я очнулся, вы ведь как–то меня назвали?
– Сокол…
– Это из–за моей татуировки? Или вы знали меня когда–то?
Меня озадачил этот вопрос.
– Нет, мы не знакомы. Ваше имя мне сообщили друзья.
Мужчина сощурил глаза и вопросительно на меня посмотрел, будто совершенно не понимая, о чем или о ком я говорю.
Резко распахнулась дверь – в проходе которой маячили три фигуры. Наш разговор прервался.
– Дружище! – воскликнул Фил.
– Ты очнулся! – радостная Ласточка подбежала к другу.
И только самым последним в каюту заходит Соловей. Он молчалив и снова закрыт от всех, в том числе и от меня. Словно грозовая туча, занимает все оставшееся пространство, и воздух вокруг как будто электризуется от надвигающейся грозы. Соловей, просивший спасти друга, сейчас не был похож на того, кто радуется хорошим новостям.
– Лýна, ты можешь оставить нас наедине? Нам есть о чем поговорить с Соколом.
В это время, услышав свое имя, другой мужчина резко приподнимается на локтях и угрожающе произносит:
–Что здесь происходит? Меня зовут Эйтан!
Я растеряно смотрю на них обоих, но Соловей кивает в сторону дверей, явно намекая, что этот разговор не для моих ушей.
Проходя мимо Соловья, я кладу руку ему на плечо и, приподнявшись на цыпочки, шепчу на ухо:
– О чем бы ни был ваш разговор, прошу, будь с ним помягче. Он только пришел в себя и очень слаб!
