Гуру и ученик | страница 55
Шива полностью пребывает в Себе и полностью пребывает в Своём лингаме, в Своём знаке, в Своём проявлении. Он не отличен от Своего знака и всё- таки остаётся абсолютно свободным: такова тайна творения, пребывающего в Боге, но в котором Сам Бог не пребывает.
В моём фундаментальном бытии я абсолютно запределен, я — абсолютный источник света, я проявляю себя! Всё во мне существует отдельно, и всё- таки с помощью всех моих атрибутов (ума, чувств, тела) я достигаю космических границ пространства и времени.
Джняни — это тот, кто проник в источник своего бытия и осознал в своём сокровенном центре тайну Бога в Его проявлении. В реальности лишь он обладает собой и может отдать себя, лишь он может любить в полной мере. Ничто не может поделиться собой, не будучи отличным, отделённым. Божественная трансцендентность — подлинный источник Его имманентности, причём «трансцендентность» и «имманентность» суть лишь человеческие термины, призванные указать на то, что Высшее пребывает одновременно и за пределами и внутри, что Оно есть и рупа и арупа, и форма и бесформенное.
Странник подумал о поклонниках Шивы, которые предыдущим вечером простирались перед священным камнем. Казалось, они сами были частью Шивалингама, возможно, даже в большей степени, нежели сам камень в видимом святилище. Кто простирается, и перед кем он простирается?
Если это тело призвано умереть, а этот ум исчезнуть, то это делается именно для того, чтобы в финальной перспективе (когда, согласно древнему учению Будды, все радости пройдены и всё спокойствие осталось позади) из изначальной матрицы, ныне обретённой, возник единственный «чистый знак», олицетворённый камнем, расположенным в «месте возрождения».
Остались позади и покой, и ощущение покоя,
и даже мысль о покое;
И радость, и мысль о радости, и ощущение
радости;
Все мысли о внутреннем и весь вкус
к внутреннему;
Мысли об обретении себя, меня и вкус к оному;
Мысли об отречении от всех мыслей;
И вкус к отречению от всякого вкуса…
Лишь тогда распускается и начинает цвести лотос, листья которого, находясь в воде, никогда не намокают, а пчёлы прилетают пить его нектар.
Странник продолжал размышлять о тех, кто простирался перед ним самим, включая людей, которых он встретил в тот же вечер в мандапе храма: само его одеяние — знак,