После этих слов он осторожно вынул горлышки четырех реторт из колбы, и, взяв ее обеими руками, отправился восвояси в сопровождении своих подчиненных. Я остался один, сидеть на диване. У меня в голове все еще происходило какое-то движение, и я боялся, что кровотечение опять возобновиться. Я посмотрел на корзину полную салфеток, но ни на одной из них не увидел следов крови. Зато перед моими глазами начали вырисовываться фигуры маленьких, необычных существ. Одно из этих существ имело крылья и, подлетев к моему уху, прокричало:
– Мы тебя любим, ты наш спаситель. Твоя кровь не только превращает полученную тобой субстанцию в небесный, все оживляющий огонь, но делает нас видимыми и значимыми. Мы устали от унылой серости нашего безликого существования. Современным людям не до нас, они даже не подозревают насколько важно наше присутствие во всех их повседневных делах.
– Вы те самые элементалы, которые в своих областях обитания и влияния могут совершать невиданные чудеса?
– Как ты хорошо сказал. Чувствуется высокое происхождение. Да мы те самые, и мы ждем, что в следующий раз ты не позволишь этому злому человеку лишить нас возможности попробовать эликсир.
– Договорились, но обещайте мне, что вы не будете показываться никому в лаборатории, и эликсир вы будете пробовать, оставаясь невидимыми. Иначе у вас могут возникнуть проблемы.
– Хорошо, мы будем показываться только тебе. А сейчас нам пора, у нас куча дел.
Когда толпа маленьких гномов, ундин, саламандр и сильфов исчезла, я решил, что после резкого скачка давления мой рассудок слегка помутился. Я тихо встал, вышел через свой кабинет в приемную. Взял со стола Лили несколько бумажных салфеток и, нежно попрощавшись с ней, побрел домой. Я пошел длинным, окружным путем через парк, чтобы немного собраться с мыслями, и не напугать маму своим видом. В парке я присел на скамейку и стал вспоминать произошедшие события. Передо мной опять мелькнул какой-то обрывок воспоминания, связанного с листом бумаги, о край которой я сегодня чуть не порезался. В этот момент, невдалеке от меня, какой-то парень вскрикнул, из-за того, что уронил бутылку пива, которая разбилась. И я вспомнил, что в день проведения первого, успешного эксперимента, кроме головной боли и неутихающей тоски по Лиле, я испытал резкую боль оттого, что порезал палец об осколок разбившейся колбы. Все встало на свои места. Для стабилизации получаемого мной вещества требуются не переживаемые мной эмоции, а моя реальная кровь. Это открытие повергло меня в полное отчаяние, если мой начальник узнает о главном факторе, влияющим на стабильность эликсира, то мне никогда не вырваться из цепких рук этой шайки нелюдей. Мало того они приложат все силы, чтобы не позволить мне уйти из жизни, как это удалось сделать моему отцу. Я встал и, оглядевшись кругом, пошел по направлению к дому, пытаясь узнать среди людей того, кто за мной сейчас наблюдает. Я никого не смог заподозрить, но, поднимаясь по лестнице, услышал, как внизу тихо открылась дверь нашего подъезда. Никто из наших соседей никогда не входил в дом крадучись. Я побежал вниз, и успел заметить только черный силуэт, скрывшийся за дверью подъезда. Я выскочил во двор, но там было только несколько бабушек, гуляющих со своими внуками. Подойдя к квартире, я решил не говорить маме о своем открытии и о слежке. Всю ночь я разрабатывал способы сохранения секрета устойчивости эликсира или, на крайний случай, возможности моего самоубийства. К сожалению, я ничего не смог придумать. Мне стало ясно, что рано или поздно завлаб, которого нельзя было упрекнуть в глупости, все поймет и мне останется только попытаться умереть, чтобы не стать причиной бедствия большого количества людей. На следующий день после обеда, мне позвонили из лаборатории, и сказали, что мне необходимо срочно расписаться в каких-то документах. Я пришел в лабораторию в конце рабочего дня, но мне никто не сделал замечания, поскольку по распоряжению завлаба, я должен был отдыхать. Придя в свой кабинет, я не увидел Лилю и решил, что завлаб отпустил ее с работы. Я прошел в лабораторию и увидел там, сидевшего за моим лабораторным столом свиноподобного Асию. Он с улыбкой, демонстрирующей его желтые, крупные клыки произнес:
