«Я шла уже по знакомой мне светящейся аллее, двигаясь вперед к белому замку, к воротам в две высоких башни с аркой. Но уже стоя рядом своротами вдруг я почувствовала толчки, это началось землетрясение. Земля разверзлась и из-под нее хлынула лава, убивая все на своем пути. Она остановилась, как только заполнила ров. И от чего-то в голове проскочила мысль, что я не смогу перейти на тот берег без моей магии. А точнее без света и льда вместе. Так как мост из льда растает под теплые лавы, а мост из света не получится, свет в основном поверхностная магия. Я стояла и пыталась заставить объединиться обе магии. Но они не хотели слушать меня, свет радовался огню в моей душе, а льду было все равно. Тогда я села и стала медитировать, просидела я, наверное, часа два. Воздух вокруг стал плотнее и стал сильно нагреваться. Еще одна попытка не увенчалась успехом. И я продолжила, и уже просыпаясь заметила голубые искорки среди белых.»
Так прошло две недели. Днем я училась, вечерами седела читала ребятам. А ночью медитировала во снах. Уже на следующих выходных у меня наметился прогресс. Магия может и не шла с одной руки, но уже охотнее сливалась в пульсары и помогала создавать щиты. Про наличие магии крыльев я почти не вспоминала, а наши вечерние посиделки грели мне душу. Ребята были поголовно уверены, что мне просто необходимо начинать переводить книги своего мира. А я не смела им отказывать. И просто молча соглашалась.
Уже в конце этого месяца намечался осенний бал, и девочки уговаривали меня поехать с ними в город выбирать платье. Но сразу забыли об этом, увидев у меня в шкафу белое воздушное платье, с длинными рукавами, которые были разрезаны от плеча до запястья. Конечно порывшись в моих вещах, они нашли платье, которое по размеру подошло Коэре, все-таки с дриадой мы были одной комплекции. Оно было зеленое, что хорошо оттеняло ее глаза и подходящей длинны. Меня жутко порадовал тот факт, что здесь не обязательно носить платья с корсетами и кучей пышных юбок.
Утром в субботу мы собрались в город, я за неимением денег взяла свое самое нелюбимое украшение. Это старые тяжелые бабушкины серьги, которые я хранила по просьбе мамы. Я надеялась их выгодно продать в городе какому ни будь жадному гному. И установив с девочками примерную ценность в сорок золотых и пятнадцать серебряных мы вышли за ворота академии. Пройдя какой-то жалкий километр мы уже оказались в городе. Повсюду сновали еще не проснувшиеся люди и нелюди. Я даже видела пару своих однокурсников эльфов, чьи имена я так и не запомнила.
