И я на задворках сознания прекрасно понимаю, но остановить себя не могу.
— Приятно осознавать, что я с общественным унитазом поцеловалась. Нет. Отмотав время назад, я согласна была в тот момент и на унитаз. Всяко лучше чем с ним... - поставив локоть на стол, устало закрываю глаза, облокачиваюсь головой на руку.
— Хорошо, что Артём тебя не слышит, - причмокивает Колесникова. — Представляю, чтобы было...
Мне и представлять не нужно.
Своими глазами видела его гнев, до сих пор коленки дрожат.
— Но что теперь? Голодовку объявить? Ешь. Сладкое классно поднимает настроение.
Поднимаю голову, а Алёна, не теряя больше ни минуты, зверски разрезав отбивную, отправила кусочек в рот.
Ситуация со Свиридовым её, видимо, особо не парила.
Стало завидно.
— Надо помотреть на произошедшее с разных сторон, - говорит Колесникова, когда утоляет первый голод.
Воистину у кого какие тараканы в голове.
По моему мнению, лучше есть меньше, но часто, чем один раз, да так озверело.
Недалеко и до гастрита дойти, придерживаясь режима - один приём пищи за день.
Но кто я, чтобы нравоучать Алёну, решившую получить вместо медленных, но невредящих здоровью результов, быстрые.
— Ты хотела его поцеловать? - ставит в тупик, работая челюстями как щелкунчик из одноименной сказки.
— Эй, Варя? А-у?
— Нет. Разумеется...не хотела, - уверенно заявляю, закашлявшись.
Ватрушка встала поперёк горла. Зря есть начала.
Ученики эдема, которые, как и мы решили поужинать, недоуменно посмотрели в нашу сторону. Все, как один.
Оно и понятно. Прямо перед носом сценка получше всяких тиктоков разыгрывается.
Одна с голодного края сбежала.
У второй булка из носа вылетела. Не парочка, а гусь, да гагарочка.
Но Алёна поиграла бровями и все вернулись к еде. Побоялись связываться?
Как не смешно признаваться стало интересно не то почему Колесникову боятся. Больше волнует кто в нашем дуэте исполняет роль гуся?
— Чего улыбаешься? - подмечает изголодавщаяся мою реакцию на бредовые мысли. — Вспоминаешь как это было?
— Что было? - отпиваю чай и хорошо, что быстро проглатываю.
Не думаю, что после: — Ну, поцелуй. Не тупи, Варька. Самое интересно не рассказала - не поперхнулась бы опять.
— Нечего рассказывать, - убираю от греха подальше чай.
— Я не чувствовала ничего. Поцеловала, он оторопел, я его ударила и бежать, - привираю, но ложь во имя спасение души.
Вкратце обрисовала и достаточно, безопаснее будет.
— Брешешь, - выгребает Алёна из пиалочки рис, чтобы сделать суп гуще.
