– Нельзя быть на сто процентов уверенным в том, чего никогда не пробовал. Эй, ненормальная, раз такая правильная и любишь правильных мальчиков, то почему до сих пор сидишь рядом со мной?
– Ты прав, – прикусывает край губы, отчего кожа становится еще более вишневой. Наверное, мне нужно просто поцеловать ее, и все встанет на свои места. Секундное помутнение, не иначе. Или, может, нам переспать? Сколько раз со мной происходили такие помутнения? Все решается довольно просто. Это как выпить воды, если умираешь от безумной жажды.
Ладно! Для чего я притащил ее в свою спальню? Позлить директора? Доказать что-то? А Маша? Зачем она села рядом со мной на этом награждении? Зачем пошла в аптеку и переступила порог комнаты? Наверное, все же нужно выпить воды, чтобы не умереть от забавной жажды.
– Прав?
– Мне давно пора домой, – говорит Уварова. Но в глазах у нее совсем другое. Все они одинаковые. Ломаются. Строят из себя скромниц, на деле же только и ждут, когда неправильные и грубые парни, вроде меня, сломают их «непреступную» крепость.
Девчонка поднимается, однако хватаю ее за руку и резко сажаю обратно. Наклоняюсь, вдыхая вкусный запах облепихи с медом.
– Тим… – шепчет, боясь и шевельнуться. А может это всего лишь игра, женские штучки, которыми они пытаются подцепить на крючок глупых мужиков.
– Да ладно, – отвечаю ей тихо, чтобы еще больше смутить. Она совсем не в моем вкусе. Нет смысла целоваться и заниматься сексом. Вряд ли мне понравится. Однако Маша опять делает это – прикусывает кончик губы. Ее невинный взгляд скользит по мне, опускаясь все ниже.
– Тимур… – выдыхает, томно произнося мое имя. Черт, с каким трепетом говорит его, будто смакует каждую букву. В висках пульсирует, и я думаю, мне нужна разрядка.
И нет, никогда не смогу быть джентльменом, который ведет сначала в кино, потом дарит букет из ста роз, а затем нежно спрашивает разрешения. Если я хочу, то целую, если я хочу, то укладываю девушку под себя. Сегодня не станет исключением.
Не медля больше ни секунды, положил руку девчонке не шею и резко притянул к себе, впиваясь в алые пухлые губы. Она не открыла рот, не позволила коснуться кончика ее языка, но и не оттолкнула.
Ну же! Что за игры в недотрогу.
Моя ладонь коснулась поясницы Маши и затем медленно проникла под майку. Кожа показалась какой-то идеально гладкой, словно шелк. И мне захотелось провести выше, а может и совсем стянуть с нее эту проклятую вещь, которая явно скрывала что-то вполне себе достойное моего взора.
