— От того, чтобы подвезти меня к краю и посмотреть, что будет, - обжигает губами всего-то щеку, а у меня кровь начинает гнать со скоростью болидов.
— И как? Выходит? - провожу по шее парня ноготками и похоже задеваю эрогенную зону.
Артём прерывисто выдыхает.
Воспламенилась похоже не я одна. Оба сейчас загоримся.
— Скажем так, немножко осталось, - напрягается, когда я сама тянусь к нему.
— Хорошо. Ради своего спокойствия и, чтобы все знали, что меня обижать не стоит...- изображаю, что чуть ли на гильотину идти приходиться. —...я тебя поцелую.
Нет. Не могу.
Я трусиха трусливая. И плюс не дурочка, чтобы непотребности творить у всех на виду.
Жаль, что слова имею взад невертательную* функцию.
Но выход есть...
Сложив губёшки трубочкой, выпучиваю глаза и...дикий долго бесплатного цирка не выдерживает.
Натянуто засмеявшись, хлопает меня ладонью по голове.
— Я тебе питомец домашний? Что за «поощрительный» жест? - обиженно встряхиваю волосами, которые пора бы завязать в хвост.
Где-то резинка была. Надо поискать в рюкзаке.
Угу. А рюкзак у Артёма. Снова-здорова.
— Знаешь, думаю, им достаточно будет и того, что мы показали.
— Ну-у-у, раз ты считаешь, что достаточно. Тебе виднее, - ехидничаю.
— Да. Да. Достаточно. С поцелуем будет слишком демонстративно. Не припомню, чтобы я ранее…
Артём оборвавшись на полуслове, опасливо отслеживает не разозлюсь ли я.
Но чего злиться?
То, что он не монах - давно и всем известная информация.
— Да-да? - растекаюсь на сплошное участие и патоку.
— Неважно… - чешет затылок.
У меня ногой ногу чесать. У него - затылок. Чудесная мы парочка двух невротиков.
— Перебарщивать тоже не есть хорошо.
— Ага, ага. Ты прав, - киваю как болванчик и позволяю взять себя за руку, да опять потащить по коридору.
Чего бы и нет?
Два в одном. И руке тепло, и не заблужусь.
Знаю, что это клиника. Но память моя на запоминание планировки эдема неспособна.
До сих пор умудряюсь путаться в пролётах.
Алёнка же убежала к Свиридову. У них самый разгар букетно-конфетного периода. Ей не до моего сопровождения...
Идём.
Я никого не трогаю, Артём никого не трогает. На совесть мне тока давит, чтобы рассказала не утаивая, куда сегодня ласты навострила.
Но я держусь. Пусть помучается.
Толи садистские наклонности у меня есть, толи я затаила обиду и не хочу себе в этом признаваться.
— Артём.
— Да?
— Ты не хочешь к Лене сходить? - брякаю и для себя неожиданно.
Что уж говорить о нём.
Офигел до той степени, что и сказать не знает что.
