Смотрю на уже совершеннолетнюю белокурую девушку, а перед глазами всё равно образ худенькой девчушки с косичками и голубыми глазами на пол лица.
Помню первое знакомство. Снежа переполошила весь детский дом своим внезапным исчезновением, чуть не довела своего брата до белого каления. Её нашёл я. Маленькая девочка забилась в угол кладовки из-за того, что кому-то из ребят постарше хватило ума дразнить этого ангелочка.
В детском доме Гая и Снежу сразу невзлюбили, несмотря на то, что брат и сестра вели себя тихо, ни с кем не ссорились и права свои не качали. Но все оказалось гораздо сложнее, и ненависть возникла из-за зависти. Эти двое разительно выделялись на общем фоне.
Не брошенки. Нормальные среди фриков сразу становились изгоями.
Ужасные обстоятельства привели их в детский дом – смерть любящих родителей. Тогда как большинство в этой кучке – отказники или же силой забранные опекой у нерадивых родителей, которые срать хотели на своих детей.
Хотя сложно назвать эту прослойку общества детьми. Скорее зверёнышами – дикими, затравленными, успевшими отхватить от жизни сполна. Каждому она умудрилась преподать урок, навечно отпечатавшийся в головах и сердцах – все в этой жизни сами по себе. Даже самые родные люди, которым природой заложено любить и заботиться, бросили в помойную яму. И из неё не выбраться.
С той самой секунды, когда я увидел мальчишку, мечущегося, словно в агонии, и дрожащую девочку, чьи глаза стали почти прозрачными из-за громадных капель, беспрерывно сочащихся, я решил, что расширю свой мир до троих людей. И неважно, что я должен был быть в лагере брошенок.
Мы выросли. Многое изменилось. Но я по-прежнему не сдвинулся с числа трёх, да и не собирался этого делать. Может, Гай и вырвался из клетки, но я и Снежа всё ещё здесь, пусть она упорно создаёт иллюзию счастья.
Возможно, Гай и не видит, но я частенько замечаю, как она ёжится под взглядами и дёргается, когда обращаются к ней. Даже сейчас. На губах улыбка, но спина натянута хлеще, чем струны на гитаре. В её руках безалкогольный коктейль странных оттенков, словно принцесса блеванула в него радугой – вот, кто разительно отличается.
Глаза сами собой возвращаются к принцессе. Она, казалось, разошлась не на шутку. Леон нервно закусывает губу, поглядывая на нас, словно моля о помощи. Помогать ему не собираюсь, но продолжаю наблюдать за разыгрывающейся сценой – хоть какое-то развлечение.
– Что-то случилось? – спрашивает Снежа, заметив, куда направлен мой взгляд. Пожимаю плечами.
