Оказавшись на улице, он быстро отпускает мою руку, словно она жжётся. Мне не хватает воздуха, наклоняюсь вперед, чтобы отдышаться, не обращая внимания на покалывание в конечностях, которыми не так давно цеплялась за него, словно за спасательный круг.
Сердцебиение потихоньку нормализуется, а мир вокруг вновь приобретает цвета и звуки. Я с ужасом ловлю свое отражение в боковом стекле припаркованного автомобиля. Ухоженные локоны превратились в воронье гнездо. Жакет помялся, юбка расползлась наполовину, а блузка…
Боже мой!
Рука ползёт вверх, чтобы в ужасе прикрыть рот. Две пуговицы на груди отлетели, выставляя на обозрение белоснежные кружева бюстгальтера и верхнюю часть груди.
У моей матери случился бы припадок, если бы она увидела меня в таком состоянии.
Поднимаю глаза на Вита. Его синева опущена к окошку моего позора. Вижу, как дёргается его кадык, а глаза скользят ниже, замедляясь на оголённых ногах, полностью останавливаясь, доходя до пальчиков на ногах, перемотанных пластырями.
Хочется застонать. Я оставила там свои новенькие туфельки.
Более унизительной эта ситуация быть и не могла. На глаза наворачиваются слёзы. Пальцами собираю блузку, чтобы скрыть обнажёнку, затем вспоминаю, что на мне жакет. Быстро застёгиваю пуговицы. Хлопаю по карманам. Выдыхаю. Чудом умудрилась не потерять свой телефон.
Вит переминается с ноги на ногу. Согласна, жутко неловко.
– Тебя подвести? – впервые в его голосе слышится неуверенность.
Первым порывом было истерически засмеяться. Но я проглатываю огромный ком, застрявший поперёк горла. Я всё ещё помню, чем кончилось подобное предложение двухгодичной давности.
– Нет уж, спасибо. Я вызову такси.
Да и замёрзнуть не успею. На улице всё-таки май.
Разворачиваюсь, босыми ногами направляюсь куда угодно, лишь бы избавиться от колючего взгляда синих глаз и собственного разочарования.
За какие-то считанные минуты я умудрилась испытать столько необъяснимых чувств, ни одно из которых не нашло отклик в нём. Я вновь разрушила свои же барьеры. Закусываю губу, сдерживая детский порыв разреветься в голос.
У кого-нибудь есть ответ? Слёзы облегчают боль? Или соль наоборот разъедает раны?
Кстати о соли. Провожу языком по губам. На них всё ещё чувствуется вкус солоноватой кожи Вита.
– Не дури, принцесса! – окликает он меня. – Куда ты в таком виде?
– Дождусь карету! – кричу не оборачиваясь. – И не называй меня так!
