Хочу. Дико хочу. Но не так. Не так.
- Нет… - говорю я ей, едва сдерживаясь, потому что ночь бессонная, нервы не железные, а она – трезвая, злая и нарывается. А еще вчера говорила, что я – вкусный. – Нет. Я о тебе думаю только. О тебе.
- Дурак… - она неожиданно понижает голос до еле слышного шепота, пытается отвернуть лицо, но я не даю, цепляю пальцем за остренький подбородок, придерживаю. И в глаза смотрю. Жду. – Дурак… Чего ж ты такой… Настойчивый…
- Не могу по-другому.
- Врешь… Получишь свое и…
- Получу?
- А думаешь, нет?
- Не думаю. Не могу думать. Ты скажи.
- Дурак… Кто же про это говорит…
- Да?
Она молчит, дышит тяжело прямо мне в губы. И теплый воздух от ее губ – нектар для меня. Сладость небывалая.
- От тебя… пахнет… потом… - шепчет она, с трудом выдавливая слова по одному, - это… неправильно…
- Не нравится? – придвигаюсь ближе еще, практически придавливаю ее своей грудью стене, осознаю, что дышу с ней в унисон, ее выдох – мой вдох, и наоборот…
- Это… Неправильно…
- Неправильно… Хочу тебя.
- Это… неправильно…
- Хочу.
Она не выворачивается из моих пальцев. Не делает ни одной попытки избежать поцелуя. И потому я не торможу больше. Лара Добровольская – не из тех, кто смолчал бы, если й было неприятно. Ей приятно.
Пусть и неправильно. И она тоже меня хочет.
Наш поцелуй, сначала разведочный, пристрелочный, буквально через мгновение превращается в глубокий, поглощающий. И в этот раз я не руковожу. Я – следую туда, куда она меня ведет. Она раскрывает рот шире, и я жадно трахаю ее языком, прикусываю пухлые губы, умирая от кайфа. Руки действуют самостоятельно, я практически ни в чем не участвую. По стене ее – вверх, заставить обхватить меня тонкими, длинными ногами, сесть удобно на талию. Теперь целовать проще, мы практически на одном уровне. Сильнее сжимаю ее дергаю лямки платья, потому что хочется трогать грудь, небольшую, красивую до слез из глаз, и очень чувствительную, это я еще вчера , в машине выяснил.
От первого же прикосновения к соскам Лару выгибает дугой, она прижимается сильнее ко мне, поцелуй становится совсем диким, жестоким, а острые ногти проезжаются по затылку. Она без трусов, а мне достаточно лишь отогнуть резинку на спортивках. Прижимаю ее к стене, перестаю целовать, фиксирую крепко и смотрю в глаза. Мне нужен ее взгляд, когда буду входить. Хочу каждое движение ресниц отслеживать.
- Ах… - стонет она, вцепившись мне в плечи белыми от напряжения пальцами, раскрывает губы, глаза закатываются, но я легко встряхиваю, стараясь сдерживаться, потому что готов кончить уже, как пацан пятнадцатилетний. Просто от одного ощущения, что она – моя сейчас. Полностью моя. Что я ее трахаю наконец-то, что забираю себе, без остатка.
