– Опять ты? – всплеснул он руками, когда открепляли шлюпку.
– Да, вот решил, как и ты попробовать отвлечься немного. Мы же сидим постоянно без дневного света. Так и клаустрофобию можно заработать, – обрадовался Сергей, что наконец-то Игорь первый заговорил с ним.
– Слушай, что ты ко мне прицепился? – спросил Игорь, уложив на лопатки Сергея такой прямотой.
– Не поверишь. Я чувствую в тебе родственную душу. Как будто тебе в этой жизни чего-то не хватает, и именно я могу тебе помочь! – выпалил Сергея, сам слово, за словом понимая, что сказал.
Игорь, повернулся, бросив то, что делал и уставился на Сергея.
– Вроде на Мать Терезу не похож, – вдруг по-доброму сказал Игорь.
– Куда мне до неё. Хотя если в гриме, то с моей стройной фигурой могут подменить, но только ненадолго, – сказал, повеселев Сергей.
– Ага, быстро спалишься. Ты без кларнета своего не можешь. Как начнёшь дудеть, так тебя и раскусят, – улыбнулся Игорь, вновь занявшись сниманием защитного чехла со шлюпки.
После этого диалога мало-помалу они сдружились. Оказалось, что выражение презрения на лице Игоря это фирменный знак типа людей, которые видят несовершенство мира и пытаются вносить свои поправки. Его наставники не могли не нарадоваться, сколько полезных рационализаторских предложений он сделал за время своей службы.
«Конечно, заметили его талант, наверняка в «спящие агенты» готовят, если не останется на флоте» – подумал Сергей, в очередной раз, видя довольное лицо наставника Игоря.
Однажды Сергей снова заметил угрюмость Игоря, но она была без налёта презрения.
– Ты сегодня какой-то другой, – сказал Сергей.
– Есть такое дело, – кивнул Игорь.
– Поделишься? – аккуратно спросил Сергей.
Время было послевахтенное, и по пути в столовую Игорь рассказал Сергею весьма грустный сюжет из своей жизни.
– Я учился в политехническом институте в Новочеркасске, перед тем как решил взять академический отпуск и пойти в армию. В пятидесяти километрах в Ростове-на-Дону жила родная сестра моей бабушки. У них с мужем своих детей не было. Я навещал её иногда и даже оставался ночевать, перед тем как ехать на электричке домой. Сам знаешь, расписание автобусов и поездов порой оставляет желать лучшего в плане стыковок, и в моём случае это было идеальным вариантом и хорошего пожилого человека навестить и на раннюю электричку успеть. Да и так заглядывал, если в Ростов с друзьями ездил. У неё такие пироги вкуснейшие были, потом вся общага на чай напрашивалась. Она нас всех привечала. И вот однажды поставили в расписание дополнительную электричку, и мне стало удобно и быстрее домой добираться. Душа скрежетала, а проезжал мимо, понимая как физически уставал, выезжая в пятницу вечером, и в воскресение уже ехал обратно. Затянулась пауза, и с друзьями не выезжал. А тут у нас соревнование по шахматам между институтами в Ростове. Я так обрадовался. Сразу всем сказал, что после партий к бабушке и чтобы ни кто на меня не обижался, гулять по городу ни с кем не пойду. Купил на площади Ленина, где она жила хурму, одну штуку. Я знал, что она ей нравиться, но из-за сахарного диабета много нельзя. Прихожу. Звоню. Никто не открывает. Пошёл к соседке, той тоже нет дома. Пошёл к другой соседке этажом ниже и там никто не открыл. Думаю, неужели куда-то все вместе ушли, а мне-то надо ехать обратно. В общем, ушёл я. А на душе так противно. Кручу эту хурму в руках, а она мне в горло не лезет. Мальчонка один в электричке маму попросил и та её у меня на пряник выменяла. Где-то через пару недель, когда я на каникулы приехал домой, то узнал, что бабушка умерла два месяца назад. Оказывается мне и телеграмму давали в институт, но я её не получал, может в общаге затерялась, не знаю. Так вот, такое ощущение сейчас, как и тогда. Только не пойму, что я упускаю или упустил уже. Что-то затевается, или уже случилось, где-то прямо под самым носом, – немного с рассеянным видом поделился Игорь.
