Я заорал. Повернулся и увидел перед собой фасеточные глаза другого паука. Он каким-то образом акробатически извернулся и загнал мне в бок жало. Жало, выдвигающееся из брюшка, как у осы.
Пальцы не успели сжаться вокруг невидимой рукоятки топора. Я замер в неудобной позе с поднятой рукой и больше не мог пошевелиться, не мог даже говорить. Даже моргать.
Паук сдёрнул меня со спины собрата, и мир замельтешил перед остановившимися глазами. Я больше ничего не чувствовал — ни боли, ни неудобства. Но понял, что и меня, как Алеф, пеленают в плотный паутинный кокон.
Чёрт! Дерьмо! Дерьмовей и быть не может!
Ещё один скачок вселенной перед глазами — и я на спине паука.
Удачно угодил. По крайней мере, в том смысле, что мог смотреть в ту же сторону, в какую направлена голова паука.
Битва закончилась. Пол в комнате был усеян останками жуков, залит зелёной жижей, которая пахла так, будто в кабинете химии кто-то взорвал гранату.
Пауки все остались живы. Они собрались кружком и о чём-то заговорили. Да, они реально разговаривали! В основном речь состояла из пощёлкиваний и потрескиваний, но некоторые — самые эмоциональные, наверное — издавали уже знакомые мяукающие звуки.
Особенно возмущался тот, что нёс на себе Алеф. Мой паук молчал, лишь иногда пощёлкивал.
Потом они, выстроившись неким порядком, вышли из комнаты один за другим. Мы с Алеф на миг успели встретиться взглядами. В её глазах плескались океаны ужаса. Что ж, утешить мне её было нечем. Да и возможности физической — не было.
Пауки куда-то тащили нас, они бежали по коридору гораздо быстрее, чем смогли бы мы. Двое — мой и Алеф — бежали по полу, двое — рядом, по стенам, а ещё один — сверху. Я всё думал, как бы он не упал на меня или Алеф.
И когда на ближайшей развилке процессия остановилась, когда один из пауков, что-то щёлкнув, плюнул паутиной на стену, я вдруг осознал, что меня больше всего потрясло в текущей ситуации.
Пауков было пятеро.
И они помечали верные повороты так же, как это делали мы.
В текущей ситуации — покачиваясь на спине паука-переростка — я всё же находил повод для радости. Например, у меня не парализовало дыхательный аппарат, да и сердце работало исправно. Ну, наверное, работало — я ведь жив, так? И на предсмертный бред всё происходящее не походит совершенно.
Бред был бы более… бредовым.
А всё, что происходило здесь и сейчас, наоборот, на глазах обретало всё больше смысла.
— Крейз? — простонала Алеф. — Ты жив?
Она лежала на спине паука, который шёл первым. Я постоянно видел его двигающиеся лапки — четыре штуки слева. Алеф разглядеть не мог, только иногда попадалась в поле зрения белая паутина её кокона.
