«Он вернётся! — строго настрого сказала себе Даша. — По-другому и быть не может!»
Бульканье повторилось.
Переборов страхи, Даша двинулась на звук. Успела сделать пару шагов, как вдруг замерла. Всплеск воды эхом отразился от стен, как в малом бассейне. Послышалась мужская брань. Сквозь глубокие вдохи, ругался Рыжий. Ругался как-то по детски, пытаясь свою вину переложить на других.
— Иди уже! — Даша узнала Славин голос. Улыбнувшись, вернулась на кухню. Быстро подкинула в огонь пару обрывков обоев, сверху положила большую часть ножки стола. Хотела надеть кофту, но та еще не просохла. Кинула взгляд в угол и выругалась. Достав мокрый скомканный плащ (кстати, на его бирке красовались две большие латинские буквы: DG. Даша нашла его в одной из квартир небоскрёба), распрямила и накинула на плечи, оставив рукава болтаться пустыми.
Присмотревшись, увидела, как Слава, угрожая ножом, заставил Рыжего в прихожей снять баллон.
— Убийцы! Фашисты! — истерил Рыжий, шагая по коридору. Слава шёл следом. — Чего вам от меня надо?!
От удивления, Даша готова была разразиться смехом. Убийцы — мы? Ха! Но задумавшись, улыбка сползла с её губ.
Рыжебородый шагнул на кухню. Вперился в Дашу, и даже когда Слава толкнул его в спину, он продолжал пристально на неё смотреть. Даша прочитала в его глазах неподдельный страх.
— Скажи ему! — взмолился Рыжий, обращаясь к ней.
— Что сказать?
— Что я не трогал тебя, а наоборот — отгонял от тебя этих стервятников!
Даша хотела уже открыть рот, но Слава её опередил:
— Повернись лицом к стене и встань на колени.
— Зачем? Что ты хочешь со мной сделать?
— Я еще не решил, но вначале хочу допросить, — и еще раз, напористее, толкнул его в спину, приближая к стене.
— Прекрати ты свои игры! Отпусти меня! У меня есть деньги — я заплачу, сколько скажешь!
Переглянувшись, Слава с Дашей громко рассмеялись.
— Долларами или еврикима будешь расплачиваться? — с явной издёвкой спросила Даша.
Где-то в глубине своей души, она испытывала удовольствие при виде страха и безысходности на лице Рыжего. Буквально час назад она сама побывала в его шкуре и прекрасно понимала — как это. Как это — когда не знаешь, что с тобой будет через минуту. Как это — когда отчаяние и холод гонят твой разум куда-то вдаль, освобождая место страхам. Ты уже не ты. Ты — грязный ошмёток безысходности, отчаянно молящийся о спасении.
Устав от бестолковых разговоров, Слава повернул Рыжего лицом к стене и толкнул.
— Садись!
Рыжий был непоколебим, но когда холодное острие ножа ласкает твою шею — хочешь, не хочешь, а подчинишься. Дрожа, как хвост окунька заметившего щуку, сел на колени.
