– Я очень громкая, – прошептала я, не забыв прикусить мочку уха, когда почувствовала между ног головку его пениса.
– Кричи, – рыкнул он, шумно выдохнув после моих манипуляций. – Меня это заводит, – и с этими словами он вставил в меня свой член, раздвигая увлажненные складки. Практически одновременно заслышались два облегченных вздоха. Мой и его. Словно ждали этого мгновения долгое время.
Твою ж…
Как же быстро он задвигался, впиваясь пальцами в мои бедра. Будто оголодавший мужчина, давно позабывший о сексе. Может, это так и есть? Плевать. Этой ночью я подарю ему море наслаждений. Как и он. С каждым толчком, с каждым соприкосновением наших влажных тел. Ох, черт! Если раньше я лишь громко стонала, что радовало не всех моих ухажеров, то сейчас готова кричать от удовольствия.
От его сильный рук. От резких толчков. Я схожу с ума! Просто схожу с ума!
Да! Вот так!
– Еще! – мысли вырвались из моих уст.
Он буквально перекрыл мне доступ к кислороду, заставляя вдыхать лишь воздух, выходящий из его легких. Приторный, наполненный ароматом его одеколона. И я вдыхала его вновь и вновь. Впитывала его с каждым резким вздохом. С каждым его толчком внутри меня. Я чувствовала, что скоро взорвусь от накала эмоций, держась за его сильные плечи, едва не впиваясь в них когтями.
– Какая же ты горячая, – прорычал он, смотря мне в глаза. Совсем темные. Не различить, где зрачок, а где радужка.
Красницкий все продолжал вколачиваться в меня, увеличив ритм, будто знал, что я близка к разрядке. И она подошла быстро. С дрожью во всем теле. С бешеными криками. Извиваясь в его руках и выгибаясь в спине. Я чувствовала, как мое влагалище обхватывало его половой орган, и после нескольких толчков мужчина присоединился ко мне, громко и протяжно прохрипев.
Мы расслабились, хоть и продолжали стоять в той же позе. Мы не произнесли ни единого слова, пока отходили от нахлынувшего удовольствия. Не хотели. Потому что никто из нас не понимал, что сейчас произошло, а размышлять об этом нет смысла. Мы слишком расслаблены. Слишком поглощены друг другом.
Слишком удовлетворены…
Я не хотела его отпускать. Прижала его к себе, ощущая только-только восстановившуюся пульсацию. Не желаю сейчас оставаться одна и лишаться его тепла.
– Хочу еще, Ник, – вырвалось у меня. Я назвала его не привычным Никита Александрович, не Красницким. Не Никитой. Ник. Для меня он Ник. Мой Ник.
Я хотела называть его именно так, зная, что это сокращение будет ассоциироваться у него со мной. Хотела оставить в его памяти свой след, понимая, что со временем он сотрется. Однако сейчас я не думала об этом. И не хочу думать. Размышления сейчас бессмысленны. Они не нужны. Чужды.
