Разросшийся комок подкатил к горлу, и у девочки сильно-сильно защипало нос.
Оля рассматривала шнурок – он показался ей удивительно правильным. Цвета сочетались совершенно гармонично, и ширина полосок тоже была самой подходящей.
– Космодром… Это небыстро, – медленно проговорила она. Потом посмотрела на Петю и попыталась улыбнуться, но вместо этого, почувствовала, что по щекам у неё бегут слёзы.
Он протянул ей платок. – Не грусти, – Петя шмыгнул носом, – я обязательно свяжусь с тобой, когда приеду и постараюсь найти способ сделать незаметными эти несколько тысяч километров…
"Нет такого способа ", – думала Оля, когда они шли домой поздним вечером. Петя старался вести себя как ни в чём не бывало: шутил, смеялся, спрашивал об успехах в художественной школе. Он болтал и болтал, как будто не замечая, что Оля не отвечает.
"Космодром… Мечта любого мальчишки. Конечно, тут любой согласится." Она вдруг рассердилась и резко остановилась.
– Зачем ты притворяешься? Всё равно ты скоро уедешь! – она закричала, – Хватит делать вид, что всё в порядке! – и снова заплакала.
Петя медленно подошёл и взял её за руку.
– Нет, ничего не в порядке. Я не хочу уезжать, но и не уезжать тоже не могу. Как тут быть? Грустить, плакать, вздыхать целыми днями или успеть побывать там и сделать то, что давно планировалось, чтобы собрать больше моментов для воспоминаний? – он посмотрел на Олю как-то по-новому и очень тепло. – Мне тоже грустно, поэтому я не хочу тратить время на грусть.
Оля задумалась. На минуту вокруг стало очень тихо, даже машины не шумели по дороге.
– Ты давно как-то говорил, что хотел бы увидеть, как всходит солнце на окраине, – пробормотала она.
– Точно! – улыбнулся Петя. – Здорово, что ты помнишь! Завтра в шесть утра буду там, – бодро сказал он, – ты со мной?
Оле вдруг стало легко и весело. "А ведь и правда, от грусти сейчас никакого толку нет. Для неё ещё будет куча времени". – Да, конечно с тобой!
Восход всегда прекрасное явление. Рождение нового дня хрупкое, окутанное тонкой дымкой удивительной палитры цветов, несёт свежесть мысли и несокрушимую силу надежды, веры в то, что неизвестно как, но всё наладится вопреки самым грозным обстоятельствам.
Оля стояла на огромном зубчатом камне. Наверно это был кусок каменной плиты, выдавашийся наружу в крутом склоне. Он как балкон над пропастью или нос корабля над океанской бездной застыл над глубиной влажного оврага. Петя сидел на самом кончике этого "носа". Они вместе смотрели, как вдали, над тоненький чертой, отделяющей мохнатый ковёр леса от небесной глади, начинается торжество красок. Главенствовавшая ночью густая синева покорно отступала в космическую высь. Ей на смену из-за горизонта разливался еле различимый лимонный полусвет и робко цеплялся за рассеивающуюся синь, словно сожалея об её уходе. В этот момент на стыке ночи и дня рождался зелёный цвет со множеством полутонов и переходов. Как будто на небе собралась вся земная палитра этого цвета жизни: от липкого весеннего листочка до переливчатого блеска гладкой спинки жука. Затем на светлеющем небосклоне появились предвестники далёкого горячего солнца. Они столпились у самого горизонта и заставили все окрестные облака играть розовыми, красными и оранжевыми оттенками. Это было невероятно красиво. Но вот буйство красок стал теснить плотный жёлтый, возвещая восход солнца. Оно неспешно поднималось: сначала ослепительно белой полосой на горизонте, затем растущим полукругом в оранжево-розовой дымке, и вот, наконец, взошло на небосвод, разом поглотив все краски. Только несколько облачков лёгкой тенью таяли в солнечных лучах, оставляя красочную пыльцу. Будто торопились уступить место новому яркому цвету.
