Посему нет в мире ничего, столь ценного, как предусмотрительность. Без сомнения, чудная вещь вода, нам дающая такой совет, — как и голубь, научающий нас быть всегда на [поверхности] воды и не бояться ничего. Также и Слониха учит нас быть всегда настороже тем, что опасается проклятого дракона. И, конечно, оба они правы; ибо в самом [деле] есть чего остерегаться. Язык дракона настолько ядовит, что умерщвляет всех, к кому ни прикоснется.
Скажите, мэтр, есть ли подобные драконы вокруг? Я считаю, есть; и известно мне, что те драконы хуже, нежели тот, коего опасается Слониха! Сейчас я Вам скажу, что это за драконы и почему они гораздо хуже. Так же в точности, как выше говорила я о тех, кто прикидывается болящими и умирающими, на уме имея только зло, так, считаю я, и те, кто говорят, что погибают от любви, от нее свободны наравне со мною; я ведь от нее свободна, слава Богу.
И со всею смелостью я заявляю, что они намного хуже, чем дракон. Он ведь отравляет только тех, к кому прикасается; эти же пропитывают ядом тех, кто слушает их злокозненные речи. Им хотелось бы заполучить в свое распоряжение то, что женщине немало навредит. Есть ли здесь еще какая-то [опасность]? Да; если б ее не было, все было бы в порядке. Но дракон, добившись своего, начинает всюду хвастать тем, что добился от такой-то удовлетворения своих желаний. О, проклятый дракон! И взаправду, нет такой жестокой мести, каковая не была бы справедливой в отношении его.
Господи! Что может дальше произойти от такого хвастовства? Может пострадать от этого еще кто-нибудь, кроме обманутой? Да, клянусь Господним именем. Ведь, скажу Вам, вслед за тем как он похвастается, женщина отчаивается и говорит, что поистине она не хочет быть единственной, кого так обманули, -— но идет к другой и помогает сделать так, чтобы и эту обманули; эта же обманывает третью, та — четвертую, четвертая же — пятую.
Все сие показывает ясно пример птицеловов, каковые, изловив обманом несколько птиц, делают из них приманку, за которой следуют другие птицы и также попадаются. И все это начинается с проклятого дракона!
Есть другое нечто, большого требующее внимания: это — дьявольские хищные, птицы, от которых вряд ли кто-нибудь укроется, чтоб они его не изловили. Понимаются под ними клирики,[63] столь изощренные в куртуазии и в красивых словах, что нет ни дамы, ни девицы, могущей перед ними устоять, если пожелают ею завладеть. Это и взаправду так; ибо в них сосредоточена вся куртуазия, как я слыхала; да к тому же ведь всего охотней принимают в клирики наикрасивейших — а они потом выходят на охоту и захватывают в плен несведущих. Посему я называю их хищными птицами и считаю, что лучше всего поостеречься их, покуда можно.
