Верою клянусь, взаправду мне известно, что, случись со мною что-либо подобное, я бы более не веселилась, — да никто бы мною и не интересовался. И как бы я ни плакала и ни страдала, обо мне сказали бы: "Посмотрите, вот безумная, которая продала бы себя еще раз, если бы нашла, кому".
Увы! Бог мне в помощь! Как мне быть тогда? Нет, клянусь Святым Крестом, никогда, если то Господу угодно будет, ничего такого не случится, но пребуду осторожной и поберегусь обмана и поэтому не стану так лениться, словно Куропатка, о которой Вы мне рассказали.
Ибо я слыхала, что когда одна куропатка снесет яйца, то другая похищает их и высиживает. Мне сдается, это происходит из-за недостатка, в ней имеющегося: ведь она не может вынести труда, нужного, чтобы их высидеть; или ей кажется, что она не может потерять птенцов, кои все равно придут на ее крик.
И, пусть даже неверны обе названные причины, тем не менее я знаю несомненно, что нельзя найти никакого оправдания ее нежеланию высиживать птенцов. Ибо никогда она их не полюбит так, как если бы сама их высидела.
Так же я могу сказать и о себе, что если не буду я всегда поблизости и не откажу себе в неподобающих желаниях, могут у меня похитить кладку, то есть те подходящие слова и веские доводы, какие я узнала относительно природы тварей, научающих меня, что следует оберегать то, что нужно уберечь. Ибо мне не следует поддаваться тем наклонностям, следствия которых я исправить не смогу, в противоположность куропатке. Да и она даже не столь безумна, как Страус. Ибо в нем нет ничего, что можно было бы считать достойным похвалы.
Кажется, я слышала, что Страус, отложив яйцо, на него даже не смотрит.
Пусть я буду проклята, если не совершает он тем самым величайшей низости, а при этом солнце не совершает куртуазного деяния, согревая яйцо своим теплом! Страус полагается на благородство солнца, и поэтому яйцо не боится потерять.
Мэтр! если понадеюсь я на Вас, словно страус, что надеется на солнце, плохо Вы меня высидите. Пусть постигнет кара всякого, кто понадеется на Вас, сколь правдивым бы Вы ни прикидывались!
Но, конечно, я невежественна и не куртуазна, если Вам такое говорю; ведь не во многом я Вам отказала, и тем не менее так много здесь наговорила. Посему скажу, что, кажется мне, нету большей глупости, чем пустая болтовня.
Ибо, соответственно тому, что я слыхала об Аисте, — что, когда он уже стар и не может летать, птенцы, им выкормленные и ставшие к этому времени взрослыми, кормят в свою очередь его и выщипывают ему из крыльев старые перья, вместо которых отрастают новые; тратят они на это столько времени, что даже удивительно.
