Но живут! Обувшись, выходят в подъезд, в котором снова намусорили ночные залетные неразлучники. Спускаются по лестнице и приветливо улыбаются соседям, у которых свои заморочки. Терпят давку в метро или автобусе, проклиная все министерство транспорта, не сумевшего найти деньги на дополнительные автобусы и вагоны… И бегут, бегут, бегут по этому замкнутому кругу, не в силах разорвать его.
А все почему?
А все потому, что боятся потерять хрупкую стабильность. Она маячит рядом с ними, призрачной рукой маня в свои сети и тихонько нашептывая «лучше уж так, чем как у Ленки из третьего подъезда».
И Ленка та, как назло, цветет и пахнет. И не скажешь по ней, что муж ушел к другой, оставив жену одну с тремя детьми. Родителей давно нет, помощи ждать неоткуда. И как она, эта Ленка, до сих пор не приуныла? Носится реактивным веником между домом, садиком, школой и работой, да еще и выглядит лучше других. Нет, ну ее, эту Ленку с ее заморочками. Стабильность же есть…
В замешательстве я потрясла головой. Откуда вдруг взялись такие мысли? Наверное, когда устал и дико хочешь спать еще не такое в голову придет.
Поднялась по лестнице и, привалившись лбом к двери, еще раз тяжело вздохнула. Нет, надо решать что-то с жильем, ведь совсем неизвестно, какие сюрпризы ожидают меня впереди. А нервничать еще больше не хочется. Так легко можно дойти до состояния нервного тика. И буду ходить, подмигивать всем вокруг. Нет уж, у меня и так много проблем. Еще одна вон нарисовалась. Имя ей – Саша.
В замочной скважине провернулся ключ и я едва успела отскочить, чтобы не получить дверью в многострадальный лобешник. На пороге застыла Лика и удивленно на меня уставилась.
– Ты чего это в жом не заходишь? – подозрительно спросила она.
– А? Да я что-то задумалась, – отмахнулась я и проскользнула в квартиру. – А ты куда?
– Я по делам, – улыбнулась Лика, но как-то натянуто. – Буду поздно вечером.
– А, ну хорошо, – кивнула я и закрыла за ней дверь.
Вадима я нашла – вы не поверите, где – на кухне. Мысленно застонала. Похоже это место стремительно превращается в точку соприкосновения всех кривых и прямых. Не удивлюсь, если именно с нашей кухни начнется апокалипсис.
– Прости, – тихо сказал Вадим, протягивая мне чашку чая.
Я склонила голову на бок и с интересом уставилась на него. За что это мы прощения просим?
– За то, что утром повел себя, как последний идиот, – продолжил он, на что я лишь фыркнула в ответ.
Ясно. Идиот. Диагноз окончательный. Лечению и восстановлению не подлежит.
