Уже на следующий день я запросилась на выписку. И как бы ни уговаривала врача, он с твердостью снова и снова отказывал. А Макс вообще не желал мне помогать. Было ощущение, что ему нравится торчать сутками в больнице. Максимум он оставлял меня на час и то когда я спала, и снова возвращался. Притащил с собой ноутбук и даже работал в моей палате, сидя в кресле. Интересно, сколько он заплатил, чтобы был круглосуточный доступ.
Макс вообще очень сильно изменился. Нет, никуда не пропал его диктаторский норов, но я все больше чувствовала его заботу, ласку и лилейность. Во взгляде все чаще угадывалась нежность и теплота, а так же задумчивость. Он даже отказывал мне мягко и как-то трогательно, но настойчивость не потерял.
Он засыпал меня фруктами, ягодами и всем тем, что принято считать правильным питанием. Я умилялась, но больше недоумевала. Старалась деликатно отказаться от столь щедрых признаков внимания, мотивируя тем, что у меня все есть и мне всего хватает. Но это же Макс. И решения он по прежнему принимал единолично, хоть и интересовался моим мнением, что уже прогресс.
На пятый день меня наконец-то выписали. А на шестой мы полетели в мой родной город. Не скажу, что была крайне рада данному обстоятельству. И причин этому было несколько.
Летать я по-прежнему не люблю.
Наши отношения с Максом. Он больше ни разу не говорил о регистрации. Передумал? Тогда почему потащил нас за собой? Ещё и привёз к себе домой. И в качестве кого? Я хотела вернуться в нашу с мамой квартиру, но Максим даже слышать об этом не хотел. Его странное отношение вводило меня в ступор. Он вроде и смягчился по отношению ко мне, но в то же время контролировал каждый мой шаг: куда хожу, как одеваюсь, что и когда ем, как сплю. Иной раз он меня пугает. И я снова боюсь ошибиться. Ведь с Ильей тоже сначала ничего не предвещало беды.
И предстоящая встреча с Евгением. Как воспримет он эту новость? Как отреагирует Алиса? Смогут ли они найти общий язык? И каким образом все это отразится на неокрепшей детской психике?
Все эти вопросы меня ежеминутного изводили и лишали покоя. Я чувствовала, что скоро превращусь в невротика и так больше продолжаться не может. Твёрдо приняв решения непременно сегодня поговорить с Максом и все выяснить. Было просто жизненно необходимо прояснить ситуацию и расставить приоритеты.
Кинув взгляд на часы — половина шестого, я поставила противень с картофелем и индейкой в духовку. Макс обещал приехать к семи вечера.
