Я пропустила тот момент, когда Макс перевёл взгляд на меня. Мне тяжело было фокусироваться на его лице. Все расплывалось. Слабость окутывала мои больные и уставшие мышцы.
В его безумно яростном чёрном взгляде мелькнуло узнавание и он вмиг затих, переставая вырываться. Макса отпустили.
— М-маша, — то ли спросил, то ли позвал хриплым голосом он, не двигаясь с места.
— Обними меня, — еле слышно попросила, чувствуя, что ноги подкашиваются и я оседаю на землю.
Последнее, что я почувствовала были дрожащие сильные руки и знакомый запах кокоса на любимом мужском теле.
Из густого, тёмного, спасительного тумана меня вывели два тихих мужских голоса. Один определённо мне был знаком. Очень близко знаком, но никак не могла вспомнить его обладателя. Он не вызывал у меня тревоги или страха, поэтому я попыталась расслабить вмиг напрягшееся ноющее тело. Снова было плохо и больно. Но это хорошо. Боль означает жизнь. Я жива, а это прекрасно. Вновь свинцовые веки не хотели открываться. И каждая мышца была словно обессилена.
— Вы же понимаете, что мы не можем предположить каким именно образом скажется на организме наркотик и скажется ли вообще в её особом положении. Мы делаем все, что в наших силах. Проводим дезинтоксикационную и поддерживающую терапии, — тихо говорит незнакомый голос.
— Что с её ранами? — о, а вот этот едва слышный, но до боли в сердце знакомый. Его хочется слушать и слушать.
— Обе раны мы обработали и зашили. Плечо, судя по всему, она порезала осколком стекла, а из бедра мы вытащили кусок древесины. Единократно ввели антибиотик, больше нельзя. Дальше будем наблюдать. Организм молодой, должен справиться.
— Это все?
— Да, ну ещё губа рассечена. Больше трав нет.
— Не говорите ей пока ничего. Я сам.
— Хорошо. Только не затягивайте, сами понимаете. Поберегите ее. Стресс большой пережила. Никаких волнений и отрицательных эмоций. И ещё…
Голова, с каждым услышанным словом, гудела все больше и сильнее. Виски ломило жутко. А дальше меня снова поглотило с больной головой тёмное спасительное забытье.
Боже, я отдам второе полцарства за стакан воды. Как же хочется пить. И тело все затекло так, словно я без движения и в одном положении лежу уже сутки. С трудом разлепив глаза, я с интересом разглядывала незнакомую обстановку. Сумерки. Палата. Я определенно в больнице. Но в палате я одна, хотя не совсем так.
Медленно перевожу взгляд влево и, вздрогнув, натыкаюсь на внимательный чёрный изучающих взгляд. Плечо отдаёт ноющей болью, застонав, я схватилась за плечо здоровой рукой.
