— Спешить? Я и так опоздал. Даже слишком.
— Ты о чем? Куда ты опоздал?
— О тебе, — бросив в меня косой взгляд, уверенно и твёрдо сказал Макс.
А у меня мурашки по всему телу пробежали от его взгляда карих глаз.
— То есть ты не намерен менять своего решения?
— Регистрация послезавтра в четыре.
— Неужели ты не понимаешь, что своими упертостью и твердолобостью ты делаешь только хуже? Ну что тебе стоит пойти мне навстречу?
— Настойчивость через скалы проходит. А ты у меня такая мягкая и нежная. А сердце у тебя трепетное и… уже дрогнувшее.
Закусив губу от досады, я подумала о том, что он прав. Моё сердце и правда трепыхается, как птица в клетке, то в отчаяние бъется о ребра, намереваясь вырваться наружу, то замирает, не веря всему происходящему. И дрожит от ожидания неминуемого и вечного заточения или может быть от веры в лучшее…
— Ну, что будем пить? — Ритуля требовательно посмотрела на меня, будто знала, что мне совершенно не хочется пить. И своим настойчивым взглядом словно намеревалась изменить моё решение. Не дождавшись моего ответа, забарабанила наманикюренными пальчиками по лакированной поверхности стола и обратилась к официанту.
— Молодой человек, будьте добры, сыр, оливки, фрукты и мартини.
— И шоколад. Любой.
— Ну ты, как всегда, — усмехнулась моя младшая сестрёнка.
Ну да! Не могу я пить алкоголь без сладкого. Причём любой. Что теперь сделаешь? Вот такая я.
Заказ нам принесли быстро. Я крутила в руках мартишку, слушала болтовню Ритули и нервно кусала губы, не зная как сказать. И что именно сказать. А больше всего, меня пугала необходимость что-то объяснять и отвечать на вопросы, на которые я не знала ответов. Цедила мелкими глотками прозрачную, слегка зеленоватую прохладную жидкость, не чувствуя вкуса.
— Говори.
— Что? — я уставилась на неё, хаотично пытаясь вспомнить, что же она мне сейчас рассказывала.
— Маша, рассказывай, что случилось?
Я одним глотком допила мартини и выпалила:
— У меня завтра регистрация в четыре, — потянувшись к бутылке, я налила новую порцию сыворотки откровенности и правды. — Регистрация брака.
— Серьезно? Вы с ним помирились что ли? — её голос так и сквозил неприязнью.
— С кем? — спросила я, почувствовав лёгкую заторможенность и приятную теплую тяжесть в теле. А я ведь целый день ничего не ела. Быстро же затуманило мне рассудок.
— С кем? С Илюшенькой, конечно же, своим, — язвительно ответила.
— Нет, — тяжело вздохнув, добавила: — Это Макс.
— Мать честная! Ты серьёзно? — громче необходимого высказалась Ритуля с озорным блеском в глазах.
