– Вашу дочь похитили, – Произнёс Амир, забрав у меня трубку, – Ваш бывший муж отказался платить выкуп, поэтому сейчас всё идёт к её гибели.
Я не разобрала, что мама говорила на том конце. Потом парень произнёс, впрочем, не переставая прижимать пистолет к моему сердцу.
– Десять миллионов долларов, – Произнёс он, наконец.
И потом, к моему удивлению, начал диктовать адрес:
– У Вас четыре дня, – Завершил разговор он, а потом набрал другой номер. Я молча ждала, – Её мать привезёт деньги. В то же место, в тот же срок. Дал ей четыре дня, – Потом он добавил, – Нет, не успел. Жива. Понял. До связи.
Амир выключил телефон, а потом медленно опустил пистолет. Я испытующе смотрела на него. Наконец, он заправил оружие в джинсы и произнёс:
– У тебя есть ещё четыре дня. Твоя мама обещала заплатить.
И, стоило ему убрать руку с оружием, хоть как-то поддерживающую меня на месте, я не выдержала: просто рухнула в обморок посреди леса.
Очнулась я на крепких, сильных руках.
– Что случилось?.. – Слабо произнесла я, и тут же воспоминания нахлынули.
Я могла спокойно отвечать на вопрос «В грудь или в голову», я могла говорить с мамой, почти равнодушно, без эмоций. Будто не я стояла под дулом пистолета. Будто это не моя судьба зависела от одного нажатия курка.
Но теперь… шок, паника, истерика. Эмоции сменяли друг друга. Сердце забилось чаще, а мне стало трудно дышать. Я поняла, что вцепилась в белую футболку, как в спасательный круг.
В футболку того, кто чуть не убил меня.
– Отпусти меня!!! – Выкрикнула я, со всей силы ударив Амира в грудь.
От неожиданности он отшатнулся, потеряв равновесие, и мне хватило доли секунды, чтобы вскочить на ноги:
– «В грудь или в голову»?! – Спрашивала я, – «В грудь или в голову»?!
Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, в которых читался шок. Я залепила ему звонкую пощёчину:
– Вечером ранее ты чуть не переспал со мной, а потом равнодушно думал, как лучше пристрелить меня?!
Я размахнулась и врезала ему кулаком по щеке. Я никогда не дралась, поэтому удивительно, что парень, прошедший жёсткую подготовку, вообще почувствовал этот удар. Но он почувствовал. Рука мгновенно отозвалась болью, несоизмеримой с той, что я испытала, когда била кулаком стекло, но было уже наплевать. Я врезала ему ногой в пах, и на этот раз он скривился, но, всё же, не закричал в полном смысле этого слова:
– Кэтрин… – Пробормотал Амир, морщась от боли, – Я же… я же сделал всё, чтобы тебя спасти…
На секунду я остолбенела, подумав, что какой-то смысл в его словах всё-таки есть: ему было проще пристрелить меня на месте, а не звонить моей маме и слушать мои с ней беседы. Но я тут же потопила это зарождающееся чувство благодарности:
