– А по-твоему, какой он – я? – Вдруг спросил он.
Я попыталась сдержать слёзы и движением головы откинуть с лица волосы, чтобы взглянуть на него. Амир смотрел на меня, казалось, заинтересованно: он, судя по взгляду, сочувствовал мне и моей истерике. И именно поэтому мне захотелось стереть с его лица это фальшивое выражение, захотелось, чтобы мои слова хоть как-то царапнули его. Мне было проще, когда он был разгневанным животным, диким, но искренним, чем когда надевал маску старого-доброго Шона. Я закричала изо всех сил:
– Ты просто бесчувственный наёмник, которому нравится убивать! Не смей делать вид, что сочувствуешь мне – в твоём сердце нет ни добра, ни жалости!!! Тебе чужды любые эмоции: ты не человек, ты машина для убийств!!!
– Всё не так, как ты думаешь, – Покачал головой он. В его позе, в его лице скользили усталость и искренняя печаль, но мне было мало:
– Ты отлично сыграл роль Шона Уэйсти, так, что даже несмотря на парик, очки и поролон я влюбилась в тебя!!! Ты превосходно манипулировал мной, делая вид, что слушаешь, понимаешь, и рассказывая жалостливую байку про приют, но, знаешь, в чём правда? Тебя самого никогда так не полюбят, как я полюбила придуманного тобой Шона!!! Каково это для монстра, вроде тебя – придумывать себе личность и получать от этого те порции любви, которых ты сам недостоин?! Тебе самому от себя не противно после этого?!
– Тебе будет проще, если я уйду на кухню?
От этого простого вопроса я мгновенно осеклась и растеряла всякий запал. Я обругала Амира так, что любому живому человеку уже было бы невыносимо больно, но ему было всё равно. Стоило оставить бесплодные попытки задеть парня, поэтому я заговорила уже менее эмоционально:
– Да, – И потом повторила, – Да, пожалуйста, уйди.
Амир встал с кресла и вышел, прикрыв дверь. Я осталась одна.
Первые полчаса я боролась с ремнём, соблюдая почти полную тишину, но, в конце концов, потеряла контроль, стала раскачивать кровать, биться кулаками о стену и даже иногда издавать всхлипы. Амир-таки пришёл из кухни, обеспокоенный шумом, который я создала, впав в очередную истерику:
– Да тихо ты, – Произнёс он и подошёл к изголовью, чтобы проверить ремень, – Так ты не освободишься, только кожу сотрёшь.
– Можно подумать, тебе есть дело до моей кожи!!! – Закричала я, когда его тёплые пальцы коснулись моего запястья.
Парень наклонился надо мной, чтобы посмотреть прямо в глаза. Я мгновенно прикусила язык:
– Тебе не кажется, что далеко не в твоих интересах – выводить меня из себя?
