– Совсем страх потеряла? – строго прошипел он, обернувшись.
Его взору предстали её обнажённые плечи и часть груди, не прикрытая одеялом. На секунду он растерялся, затем перекинул на неё свою простынь, накрыв практически с головой.
– Потеряла, – подтвердила Сара, стягивая простынь с лица. Она легла на спину и задумчиво уставилась в потолок. Ей стало стыдно и горько от того, что её отвергли. Джим, будто подражая ей, тоже улегся на спину и тяжело вздохнул.
– Ты, наверное, думаешь, что чувствуешь ко мне что-то, – предположил он. – Иначе бы не стала вести себя так. Но эти чувства – не настоящие, Сара. Завтра всё закончится, и мы, скорее всего, больше не увидимся.
– Почему? – произнесла Сара, проглотив поступивший к горлу ком. Каждое его слово задевало её за живое.
– Потому что ты – правильная, милая девочка, и у тебя впереди ещё столько всего, – грустно ответил он. – И я не хочу всё испортить.
– Почему ты думаешь, что испортишь? – она незаметно стёрла слезинку, скатившуюся по виску.
– Потому что я – плохой человек, – сурово сказал он, поворачиваясь в её сторону.
От его слов Сара ощутила холод внутри. Она верила, что он говорил ей правду. Верила на все сто процентов, но…
– Мне всё равно, – она повернулась к нему и коснулась ладонью его лица. – И тебе должно быть. Раз уж ты такой плохой.
На секунду на его лице отразились мучительные сомнения.
– Скажи, если передумаешь, – вздохнул он, прикрыл глаза и, наклонив голову, коснулся губами её плеча.
Сара кивнула. Его пальцы скользнули от её шеи к неприкрытому соску. Некоторое время Джим просто держал свою руку на её груди, давая ей привыкнуть к прикосновениям. Он не спешил, будто ожидая, что она внезапно начнёт сопротивляться. Но Сара лежала смирно, не шевелилась, только дышала медленно и глубоко, стараясь успокоиться. Когда напряжение от первого прикосновения прошло, она начала потихоньку расслабляться. Его ладонь была теперь такой же тёплой, как и её кожа. Кончики пальцев осторожно потирали её соски. Другая рука деликатно касалась её шеи. Она ощутила трепет и лёгкое возбуждение, но совсем иное, чем когда касалась себя дома сама. Губы Джима вовлекли её в продолжительный и чувственный поцелуй, от которого перехватывало дыхание и кружилась голова. Его руки касались там, где было приятнее всего, открывая то, чего она сама о себе не знала.
Где-то в мыслях она всё ещё испытывала страх и смущение. Но Джим не спешил. Он позволил ей полностью расслабиться и прочувствовать желание каждой ккой тела. Так что, когда она почувствовала его внутри, у неё не оставалось сомнений, что всё правильно, всё так, как и должно быть.
