– Видишь, а ты не хотела, – чмокнув её в плечо, я прикрыл глаза и расслабился.
Анфиса опустила лёгкий халатик до колен и, чуть пошатываясь, направилась к комоду.
– Возьми мой свитшот, если хочешь.
Она вздрогнула, словно её застукали за чем-то неприличным:
– Что это ты вдруг?
– Я видел, что он тебе понравился. Буду рад, если ты его примеришь.
Она густо покраснела и неловко пожала плечами.
– Если хочешь… ладно.
Выдвинув мой ящик, она кинула в меня джинсами и рубашкой.
– Ты тоже одевайся!
– Эй, а носки подашь?
Спустя полминуты поисков мне в руки прилетели новенькие носки, которые я купил когда-то давно и забыл.
– Спасибо!
Исподтишка я наблюдал, как она одевается. Изящно застёгивает сзади ажурный бюстгальтер, надевает трусики в тон. Извлекает из своего ящика клетчатые брюки, снимает со стены юбочку на тонких плечиках.
– Как считаешь, что больше подойдёт с твоей кофтой?
– Это свитшот. И мне нравится юбка.
Анфиса кивнула и положила брюки обратно. Одевшись, ушла в прихожую вертеться перед зеркалом на дверце шкафа. Я опёрся на дверной косяк и наблюдал, как она кружится и корчит отражению смешные рожицы. Мой свитшот и правда ей подошёл, только оказался слишком длинным и закрывал юбку почти полностью, оставляя тонкую плиссированную полосочку. Она сумела подвернуть его так, чтобы козёл не потерял своих очертаний.
– Красавица! – вынес я вердикт, скрываясь в ванной. – В следующий раз надень его на голое тело.
Я выкинул презерватив в мусорку, вымыл руки и вернулся. Она уже стояла перед входной дверью. За её спиной болтался маленький блестящий рюкзачок, увешанный брелоками и смешными значками.
– Идём! – поторопила она.
Анфиса редко пользовалась косметикой, и это было неоспоримым плюсом. Хоть и не самая красивая, она честна с собой и остальным миром.
Когда я собрал свой рюкзак, она уже обулась в лакированные ботиночки на массивной подошве.
– Красавица, – я чмокнул её в макушку и обрадовался, увидев, что след от пощёчины исчез.
Мы вышли из квартиры. Я только что понял, что спустя неделю сожительства Анфиса не предложила мне вторые ключи.
Я держался чуть позади и любовался её ножками.
Она резко остановилась и обернулась:
– Тимур!
– Что?
– Не бей меня больше, – она опустила голову, и волосы закрыли её лицо.
Я подошёл и заправил за ухо непослушные пряди.
– Прости меня, пожалуйста, я больше не буду.
Было очень трудно сказать эти слова – совсем как в детстве в качестве оправдания за разбитую посуду или капризы в магазине.
