Поворачиваюсь на бок, подпираю голову рукой и смотрю на Павлика. Он спит. Смотрю на его приоткрытые припухшие губы. Такие нежные сейчас, но что они вытворяли ночью! Смотрю на его закрытые глаза, вспоминаю, какой дикий огонь в них полыхал несколько часов назад. В груди становится тесно от избытка чувств.
Не могу сдержаться, наклоняюсь и слегка касаюсь губами шрама на Пашкином виске, провожу по щеке пальцами. Его ресницы трепещут, он просыпается, смотрит на меня своими огромными глазищами – в них нежность. Улыбается мне. Такой мягкий, расслабленный, уютный после сна. Даже не верится, что ночью он мог быть таким диким. Может быть мне это приснилось? Восхитительный сон? Чуть поворачиваюсь – нет, совсем не сон, задница болит вполне реально.
– Проснулся, маньяк? – Улыбаюсь Павлику: – Ты удивил меня ночью.
– Надеюсь, приятно? – Вижу в его глазах неуверенность.
– А что, могло показаться иначе?
Он расслабляется. Вспоминает как ночью я плавился в его руках, как сходил с ума, как умирал и снова рождался.
– Нет, не могло, – улыбается Паша.
Целую его, сползаю с кровати и ковыляю в ванную. Слышу вслед смех и ехидное: «Очень болит?» Не отвечаю, улыбаюсь. Знаю, что скоро отыграюсь в ду́ше.
Захожу в ванную, смотрю в зеркало. Вижу свои счастливые глаза. Счастливые, благодаря Павлику. Опускаю взгляд ниже. Опухшие, искусанные до крови губы. Ещё ниже. На шее ярко-красный засос. Ещё один. И ещё. Смотрю ниже. На ключицах та же картина.
В зеркале появляется Пашкино отражение. Он подходит и встаёт позади меня. Видит на мне свои следы и смотрит виноватым взглядом.
– Прости. Не знаю, что на меня нашло, – говорит он тихо.
– Что тебе сегодня приснилось? – Мне сейчас почему-то кажется, что Пашино ночное безумие связано с его сном.
– Я не помню. Было темно, я чувствовал, что ты уходишь от меня. Мне было очень страшно. Потом я проснулся, а страх остался. А после, со мной как будто что-то случилось, вместо страха появилось желание, я как будто с ума сошёл, не мог себя контролировать. Извини.
Смотрю в глаза Пашкиному отражению.
– Сегодня холодно. Водолазка будет кстати. – Поворачиваюсь к нему, сгребаю в охапку, покрываю поцелуями лицо. – Я же говорил тебе, чтобы ты не смел извиняться. Ты понравился мне таким. И то, что было, точно стоит нескольких синяков и засосов.
Павлик обнимает меня, прижимается ко мне. У меня в груди комок. Я так люблю его.
– Паша, – шепчу я куда-то в его волосы. – Ты понимаешь, что я уже никогда не смогу без тебя?
