– О, дело в том, что я жду… – попытался сказать пиротехник.
– По-моему, нам ясно дают понять, что мы и так тут уже засиделись, – решил озвучить висящие в воздухе намеки Диафрагм. – Думаю, вам тоже пора.
– Я вовсе не это сказал! – возмутился Чернокниг.
– Но именно это имели в виду, прекратите…
– А вот и…
– Что у вас тут происходит? – Октава показалась на лестнице – уже не в пижаме, а в клетчатых брюках, которые, честно говоря, не особо отличались от пижамных.
– О, дело в том… – начал Честер.
– Что мы уходим, – закончил за него Шляпс. – Вопросы решены, а дела не ждут. Да, господин Пшикс?
– Да, к сожалению, – отозвался пиротехник.
– О, а как же…
– Пробная влюбленность? – зачем-то сказал Глиццерин, когда всем все и так было понятно. – Или как там оно, демо что-то романа?
Октава промолчала.
– Давай встретимся днем. Как закончу все дела в театре.
– А где?
– Да прямо здесь. На улице.
– Ладно, хорошо.
– До вечера.
– До вечера.
– А можно как-то побыстрее обмениваться бессмысленными репликами? – вскипел Шляпс.
В отличие от остальных людей, люминограф кипел, оставаясь в холодном состоянии, словно состоял из антиматерии. Когда Диафрагм злился, или его что-то бесило, он просто становился холоднее обычного – прямо вступал в ледниковый период – и тяжелел, превращаясь в замороженный кусок чугуна с понурым лицом. Точнее, не так – с лицом более понурым, чем обычно.
– О, если нас ждет еще одна свадьба, то…
– Если вы не расслышали, господин Чернокниг, то это пробная любовь. Решите пока вопрос с моей мамой, – Октава ушла наверх, но тут же вернулась. – Кстати, господин Бальзаме вас звал.
– Сейчас-сейчас, я подойду! – улыбнулся Честер.
Когда Диафрагм и Глиццерин спускались с крыльца, Пшикс зачем-то сказал:
– Похоже, у меня начинаются отношения, – пиротехник слишком поздно понял, что вслух этого произносить не стоило, но слово не воробей – вылетит в присутствии Шляпса и будет препарировано, а потом отправлено на гриль.
– Спасибо, очень полезная для меня информация.
– Ой, простите, мысли вслух.
– И все же, – иногда, в редких случаях, даже в Шляпсе просыпалось любопытство к маленьким сплетням – эта пружина срабатывала спонтанно, но так же быстро сходила на нет. – Вы что, все это время вели тайный роман с дочкой Крокодилы?
– О, нет.
– Значит, не тайный?
– Нет, мы случайно встретились вчера вечером… Это что-то вроде любви с первого взгляда – хотя, даже с полувзгляда.
– О, – люминограф смахнул со шляпы розовую пыльцу. – Мои соболезнования.
