– Мила, тебе всего семнадцать. Мы волнуемся, – мягко и заботливо произнесла мама. Два слова, и моя оборона пала смертью отважных папуасов. Бли-и-ин!
Я могу быть какой угодно странной, с непонятными увлечениями, весёлым интровертом – если такие вообще существуют, я же есть. Но я никогда не была неблагодарной. Я знаю, как много эти два человека сделали, чтобы я поехала учиться в Америку, и не могу заставить их волноваться. Отстой, короче.
– Три года прошло. Вы оба выросли, уверен, ваши отношения наладятся, - попытался успокоить отчим. Успокоение его слабая сторона.
– Какие отношения? – искренне хмыкнула я, смотря в такие же зелёные, только чуть светлее, глаза. Отчим рассмеялся и взлохматил мои волосы. – Наши «отношения», – я изобразила жирные кавычки, – длились полгода. И мы все прекрасно помним, чем они закончились.
Мама поднялась и убила во мне всё недовольство одним своим поцелуем в макушку.
– Всегда ты так, – буркнула и, махнув Олегу, пошла наверх, продолжая бубнить.
– Ты уверена, что тебе её не подкинули? – донеслось мне вслед. Улыбнулась и закрылась в своей комнате. Пнула гитару в углу, сразу спохватилась и погладила гриф. Любовь к музыке – это у нас семейное, только я решила связать свою жизнь с гуманитарными науками и поступила на Факультет свободных искусств, пока не определившись со специальностью, но это можно сделать к началу второго курса. Восемьдесят направлений – попробуй выбрать.
Достала телефон из заднего кармана шорт и набрала Дашу.
– Меня отправляют жить к Максу, – выпалила сразу, только расслышав знакомое «Да».
Минутная пауза. Слышу, как жужжит Дашкин процессор в голове, и даю подсказку:
– Макс Градов, мой сводный брат.
– Оу, – подруга протяжно выдыхает. – Он жив?
– Дура, – беззлобно ругаю.
– Прости. Просто столько лет прошло… он же даже ни разу не появился после отъезда.
– Три года, – напоминаю и грызу карандаш похлеще бобров со стажем, хоть плотину строй.
– Ну, отлично. Он вырос, наверняка пользуется бешеной популярностью у девчонок, играет на Бродвее и вообще всегда был лапочкой…
– Э-э-э! – притормозила размечтавшуюся подругу. От удивления даже села.
– Ты чё, мать! Это же говнюк Макс Градов. Он мне клок волос отрезал, полголовы зеленкой выкрасил, а ногти гуталином намазал, пока я спала.
Даша хрюкнула, но смех сдержала, вспоминая мою новую модную мальчишескую стрижку. Да, я её тоже помнила, как и весь ржущий класс.
– Нечего так крепко спать, – отмахнулась подруга. Моя челюсть упала на кровать.
