***
Старший советник истуканом стоял у окна. Десять минут стоял, не шелохнувшись, уставившись в одну точку. А я стоял на пороге и ждал, когда же меня наконец «заметят», разглядывая скудный интерьер кабинета и его хозяина. На нем не было военной формы, однако строгий серый костюм сидел как идеально подогнанный офицерский мундир. Безупречная белая рубашка, симметричный узел на синем галстуке, точность жестов и привыкший командовать голос дополняли образ, выдавая в хозяине высокопоставленного военного. Это был негласный глава службы безопасности карантинного корпуса, который представлялся всего лишь старшим советником главы администрации миссии, однако последняя собака на тысячу миль окрест знала, что это самый влиятельный и опасный человек, влиятельнее и уж точнее опаснее даже генерала.
– Простите, господин Кох, задумался! – умоляюще воскликнул он, театрально всплеснув руками. Разрешающим жестом показал на стул для посетителей, приглашая сесть. И тут же, без перехода, со сталью в голосе и чернотой в ставших ледяными глазах спросил: – Как вы думаете, господин Кох, что такое патриотизм?
– Патриотизм? – удивленно переспросил я, пытаясь устроиться на жестком шатком стуле.
– Да, патриотизм. Для вас лично. Для вас, гражданина Соединенных Штатов Америки, сына производителя лучшей в мире стали, внука старейшего сенатора.
Я пожал плечами, не столько даже пытаясь ответить этим расплывчатым жестом, сколько унимая вдруг поползшим между лопаток холодок. Если хамоватый уголовник Майкл бросался угрозами, просто желая поставить столичного выскочку на место, то старший советник откровенно пугал. У меня впервые возникло опасение, что привычных связей хватит, чтобы выкарабкаться. Если не отец, то дед наверняка поможет, вот только успеет ли? Да и узнает ли вообще? Ведь я по собственной глупости и, чтобы пресечь попытки меня задержать, тайно от семьи уехал на край света в поисках ответов на дурацкие вопросы, причем вопросы даже не мои.
Старший советник вернулся к столу, медленно сел в кресло и, покачиваясь, начал сверлить меня взглядом.
– Я не просто так спросил про патриотизм, господин Кох. Мне не нужны словарные определения и даже ваши интерпретации. Обычный, простой человек может быть максимально далеким от них, но при этом обладать внутренним, чувственным понятием патриотизма. Какой-нибудь кукурузный простак из Айовы был и будет стопроцентным патриотом, хотя вряд ли осознает это и уж точно не способен вербально сформулировать понятие патриотизма. Он никогда не сделает хоть что-то вредное для своей страны, даже неосознанно. А вы, господин Кох?
