– Он очнулся. – Рядом молодой парень в форме.
Ко мне поворачивается усатый полицейский, сидящий на переднем сидении. Капитанские погоны на плечах.
– Как самочувствие?
– Вам жаловаться все равно бесполезно, – произношу сквозь кашель.
У него звонит телефон.
– Да, он пришел в себя. Нет, не ранен. Не сильно. Подъезжаем уже.
Смотрю в окно. Деревья. Какой-то лес. Здание.
Меня вытаскивают из машины, и капитан сопровождает в помещение.
Похоже на больницу.
Нас встречает упитанный старик. Директор тут, что ли?
– Это ваш? – выдает усатый, когда тот подходит ближе.
– Да, да, наш, – лепечет тот и обращается ко мне: – И как ты ноги не сломал, прыгун? – Затем указывает рукой в комнату. – Сюда, пожалуйста.
В комнате деревянный стол, шкаф, стены увешаны грамотами в рамках.
Капитан усаживает меня на кушетку и снимает наручники. Боль снова пронзает тело. Словно мне вырвали позвоночник.
– Документы на него есть? – спрашивает он и подходит к директору.
– Конечно, конечно, – тонким голоском тараторит тот. – Вот история болезни. Других его документов нет.
Я вчитываюсь в ближайшую грамоту на стене.
Это психиатрическая лечебница. Вашу мать. Вашу мать!
Усатый берет документы и начинает изучать. Подходит ко мне.
Я замечаю мою фотографию на одном из документов. Поверх ее какая-то печать.
Они решили меня в психушку упечь?! Суки! Меня устранили. Отправили в сумасшедший дом.
– Сестра, проходите, – говорит директор. – Давайте скорее. У него может начаться паника.
Пожилая женщина с добрым лицом садится рядом со мной. У нее в руках шприц.
Они сделают из меня овощ.
– Командир, – выдавливаю я, глядя на полицейского. – Это подстава. Меня хотят сюда оформить. Я там кому-то помешал.
Присутствующие неподвижно смотрят на меня.
Я продолжаю ныть:
– Этого всего не должно быть. Помоги мне. Разберись во всем. Пожалуйста. Большего не прошу.
Усатый поворачивается в сторону директора. Главный, сука, врач. Тот пожимает плечами. Капитан возвращает ему историю болезни. Выплескивает:
– Выздоравливай. – И скрывается за дверью.
Игла входит в мое плечо. Оно загорается изнутри.
– Все хорошо, мой милый, все хорошо, – бормочет женщина с добрым лицом.
Теряется фокус.
– Борисыч, ты спишь?
Я приподнимаю голову. Темно. Кто-то в двери. Входит в комнату – в палату.
Приближается.
Я потираю глаза.
Поседевший мужчина с заметными морщинами.
– Борисыч, ты чего в этот раз учудил? – Садится на край моей кровати. – Ты что, правда, к Павлику поехал?
Я разглядываю его пижаму.
