Неизвестно, чем бы обернулась эта мимоходом промелькнувшая в его отяжелевшей голове мысль, но тут дверь лаборатории распахнулась и на пороге появилась Донния.
– Ты вернулся! – воскликнула она и кинулась к Келларду.
Хотела обхватить за шею, уже протянула руки, но натолкнулась на его злобный взгляд, а потом заметила на столе распластанное тело и испуганно ойкнула. Её серебристо-голубые глаза наполнились неподдельным ужасом, когда она разглядела разложенные тут же на столе клещи, зубила и зловещие крючки. Маг наклонился, чтобы подобрать с пола молоток, а когда встал, то жрица уже заслонила собой девчонку.
– Что ты делаешь? Она ведь жива! – Донния заглянула в лицо призывателя, всё ещё перекошенное злобой, непроницаемое и чужое. – Откуда ты её взял?
– Слишком много вопросов, – сквозь зубы процедил Келлард и сделал ей знак отойти.
Донния не пошевелилась. Он заметил, что платье на этот раз было сливочно-бежевым, а грудь прикрывало тончайшее кружево. И вся она, целительница Храма Ньир, в невесомом шёлке до самого пола, в светлых кудрях уложенных волос и сверкающих в ушах бриллиантах, была так неуместна здесь, в тёмных и сырых подземельях. Почему она пришла, зачем мешает ему быть одному со своей давней болью, со своей чёрной ненавистью?
– Дай ножницы, – сказала она, уже засучив рукава и повернувшись к нему спиной.
Волны чуждой Келларду светлой магии заплескались в её изящных ладонях.
– Она мертва, – сухо сказал он в спину жрицы.
– Кто тебе сказал? – отозвалась целительница через плечо.
– Мой дар, – сердито выдохнул маг.
– Твой дар направлен внутрь тебя самого, а также в сумрачный мир, – покачала головой девушка. – А потому иногда он обманывает тебя. Того, кто закрыт от всего мира, не так уж сложно ввести в заблуждение.
И снова эти невыносимые нравоучения, которые он терпеть не мог! Рассуждения о том, что магия жриц беспрерывно взаимодействует со всем живым, что есть в подлунном мире, в то время как теневые маги концентрируют и направляют силу совсем не туда, куда следует. И всё же он протянул Доннии ножницы, которыми она ловко взрезала на студентке платье и нижнюю рубашку. Миралит, казалось, нисколько не мешал целительнице. В считаные минуты она так увлеклась спасением жизни неизвестной, что Келлард вдруг испытал приступ острой ревности.
Он хотел схватить жрицу за талию, толкнуть к стоящей у стены скамье, задрать на ней платье, изорвать никчёмное кружево на груди, а после – забыть о найденном теле, о порталах, о Трире, обо всём. Желание было таким сильным, что усталость отступила на второй план. Возможно, этот день – последний, когда они могут быть вдвоём. Каждый наступающий час приближает её свадьбу с рыцарем, а она приходит сюда и вместо того, чтобы быть с ним, возится с дохлой девицей!
