И я начал рассказ. Я говорил долго, а старик слушал, не промолвив и слова. Я рассказал все с самого начала, про Орден, предательство, про участь отца, про мой побег. Я говорил долго, Эмма и пожилая супружеская пара ловили каждое мое слово. Я рассказал про участь Эммы, про её брата, и все, что привело нас в этот самый дом.
– Какой ужас, – произнесла миссис Винден, утирая слёзы. – Дети, бедные дети, как такое могло с вами случиться?
– Мне, – начал мистер Винден, – мне очень жаль. Я не могу представить, что у вас сейчас на душе, но я вас кое о чём попрошу. Останьтесь здесь хотя бы на день, после всего пережитого, я не могу вас просто отпустить. Прошу поешьте, жена даст вам полотенца, одежду, смойте с себя все, отдохните. И у нас будет время всё обсудить.
– Но мы… – хотел возразить я.
– Вы в розыске, я понимаю, и надеюсь, что я заслуживаю вашего доверия, в этот дом никто не зайдет, пока вы здесь, вы в безопасности, я гарантирую это.
Я подвинулся ближе к Эмме и шепнул на ухо: "Что думаешь?"
– Мы не можем вас о таком просить, у вас могут быть проблемы из-за нас…
– Перестань, – прервала ее миссис Винден, – дитя, не стоит о нас переживать, мы хоть и старики, но сами кому хочешь проблемы устроить сможем. Пойду, наберу ванную, отмоетесь после этой ужасной ночи.
Лиззи удалилась и в комнате на секунду воцарилась тишина, пока Ханс не принял эстафету. Он указал на стол, на котором за время разговора уже появилось много еды – от пирожков до отбивных с картошкой. Несколько дней на походных пайках и ещё полнедели на тюремной похлебке дали о себе знать, я накинулся на всё и сразу. Следом присоединилась и Эмма, явно сдерживающая себя перед новообретенными знакомыми.
– Эмма, – начал Винден, – прости меня, но если тебе не тяжело, расскажи, как так вышло с твоим братом.
Эмма отложила еду в сторону, сделала глоток молока, и стала крутить стакан в руках.
– Родителей мы потеряли еще в детстве, и жили у тётки. Мой брат… Был, очень храбрым и сильным человеком, но иногда он не знал когда нужно остановиться. Мне тогда было семнадцать, а он на год старше, в моей академии учился сын Клейтонов, – Ханс кивнул, давая понять, что знает о ком речь, – Ну, этот парень всё пытался меня впечатлить, хотел привлечь моё внимание, а я его отшивала раз за разом. И однажды он меня схватил за руку, и начал кричать, мол, я не понимаю что у него серьезные намерения, я его оттолкнула, чтобы он отстал, и в момент, когда он поднял на меня руку – подбежал Томас. Брат знал, что я бы не дала себя в обиду, но он и так не любил Клейтонов, так ещё и это. В общем, он избил того парня. И всё ограничилось бы выговором, может быть, присудили бы ему штраф за побои, но не в случае с этой семьей. Парень пожаловался отцу, и их семья решила не просто унизить Томаса, но и лишить его свободы. У них везде были связи, и мы опомниться не успели, как Томаса обвинили в покушении на убийство, с отягчающими обстоятельствами. Десять лет.
