– И что ты предлагаешь? – спросила Эмма уставшим голосом.
– С рассветом, я пойду в порт, и постараюсь узнать работал ли здесь капитан Ханс девять лет назад.
– Я же говорю, соваться в порт – самоубийство.
– Знаю, это риск, я замаскируюсь, выбора все равно нет. У меня есть сменная одежда и панама, я буду осторожен…
– Я пойду с тобой, – прервала меня Эмма, я не успел возразить как она продолжила. – я не хочу просто отсиживаться, в любом случае мы рискуем оставаясь здесь, у меня тоже есть во что переодеться.
– Хорошо, – согласился я, – тогда с рассветом выдвигаемся. Только…– я замешкался, – нужно вымыть руки от…
– Да, – Эмма взглянула на свои руки, покрытые засохшей кровью, протянула их в мою сторону, и дрожащим голосом добавила, – поможешь?
Я достал флягу из своего рюкзака, она была полной, видимо Эмма наполнила её перед тем как отдать сумку мне. Открутив крышку, я стал медленно поливать водой дрожащие руки девушки. Пока она оттирала их, из её глаз снова покатились слёзы, но она не издала ни всхлипа. Когда Эмма полностью смыла кровь, она взяла флягу и помогла вымыться и мне.
Мне пришлось настаивать на своём и все же мне удалось её убедить поспать несколько часов. Она достала спальный мешок, который был у неё в рюкзаке, сняла с себя рубашку работника тюрьмы, и надела гражданскую жёлтую кофту, и легла. Я же остался на дежурстве.
– Коннор, – спросила Эмма, пытавшаяся заснуть, – ты скучаешь по отцу?
– Очень, – тихо сказал я, – но пока я выполняю его последнюю волю, я чувствую, что он рядом.
– Последнюю волю… – прошептала она, прежде чем уснуть.
Я не спал до самого утра, я всё рассматривал порт, и оглядывался по сторонам, высматривая искавших нас стражников. Неделю назад я был уверен, что с другой стороны всё будет иначе, и вот я здесь, всё так же прячусь от преследователей, всё так же обвиненный ни за что. "Не такие уж и разные наши миры" – верх и низ, две стороны одной монеты. Процветающая экономика во главе с монополистами, породившая классовое неравенство, увеличившая социальную пропасть между бедными и богатыми, с одной стороны. И религиозное правительство, уровнявшее всех жителей, как в финансах, так и в правах, насаждающая свои идеалы путём запугивания и наказания несогласных, с другой стороны. "Есть ли золотая середина?" – спрашивал себя я.
Солнце переходило в утреннюю фазу, нужно было будить Эмму, но я пытался оттянуть этот момент до последнего. Я хотел, чтобы после пережитого этой ночью, она хотя бы смогла отдохнуть. Я надел запасную кофту и натянул на голову панаму, заботливо оставленную мне отцом, осмотрев округу ещё раз, я разбудил Эмму. Проснувшись, она практически мгновенно вскочила на ноги и стала складывать свой спальник.
