Поэтому, хотя Церковь всегда оставалась столпом русской государственности, никак нельзя, не погрешая против истины, сказать, что Православие укоренено в русском человеке. Это прекрасно осознавали не только критики «Третьего Рима», но и горячие поборники «русской старины». Так, в одной из своих статей И.С. Аксаков (1823-1886) цитировал М. П. Погодина (1800-1875), который утверждал: «Объявите свободу совести, – ну половина православных крестьян и отойдет, пожалуй, в раскол, потому что не понимает Православия и увлечется выгодами, которые им предложат раскольники, также не понимающие сущности веры. Объявите свободу совести, – ну половина наших барынь, вслед за живущими в чужих краях Голицынами, Трубецкими, Гагариными, Бутуриными, Воронцовыми и прочими, и бросятся в объятия прелестных аббатов»49.
Как известно, свободу совести объявлять не пришлось, чтобы увидеть, как миллионы русских людей, твердых в своей вере, ушли в Раскол, лишь только встал вопрос о смене некоторых обрядовых деталей. Были они анархистами? Нет. Нерелигиозными? Язык не повернется назвать их таковыми. Но из Церкви они ушли навсегда. Любопытно, на что списывают эти потери защитники нашей «старины»?
Труд веры – тяжелый, хотя и вознаграждает своего поклонника тысячекратно. Но, как оказалось, далеко не всегда русских людей, даже обладавших образованием и средствами, влекло Православие; нередко предпочтение отдавалось полуеретическому новаторству в области мысли. «У нас в России есть человек, в 20 раз гениальнее Толстого, как мыслитель. – негодовал К.Н. Леонтьев. – Это Владимир Соловьев. Что же не ломятся за его книгами люди толпами в магазины? Не по плечу – видно! А безбожная болтовня Толстого по плечу всякому»50.
«Нигде религия не играет такой скромной роли в деле воспитания, как в России», – уверял и А.И. Герцен51.
Еще более горькие и строгие оценки высказывал С.С. Глаголев: «Нас уверяют официально, что русский народ глубоко православен, неизменно предан Церкви, что он исторически воспитан в Православии. Между тем оказывается, что этому самому народу, который исторически воспитался в Православии, достаточно ввернуть 5-6 книжонок в протестантском или ином духе, и он увлекается ими. Наш народ вовсе не православен, потому что не знает основных догматов религии, не знает ее существа: он знает праздники, обряды, которые связаны с важнейшими моментами его жизни. Обрядные повеления принимались без критики и без размышления. Сердечное, внутреннее проникновение обряда в сердце человека выражается в том, что человек становится мягким, любящим, кротким. Этой черты нет в Древней Руси. Ее принцип –
