Оказывается, он вслед за мной поднялся на стену и увидел, как я кинул солдатика в знаменитого барда. А бард только на секунду остановился, почесал затылок и пошел дальше своим путем.
- Я углядел все, маленький негодяй!
Услышав за спиной свистящий шепот старшего брата, я вздрогнул, но тут же постарался взять себя в руки.
- Ты хотел сказать "я видел все", - поправил я Алфрика, напомнив ему, что по языку у меня оценки лучше, чем у брата.
Алфрик просто рассвирепел от моей реплики и набросился на меня, словно дикий зверь. Я старался отбиваться от него, как мог.
- Да что ты видел, мой дорогой брат?
- Я углядел все, - повторил он, - ты кинул солдатика в Квивалена Сеза и попал ему в голову.
Он сильно прижал меня лицом к замшелому камню зубца; над самой моей головой свисали плети плюща и вьюнки - словно венок, каким одаривают поэтов.
- Hо, брат, разве ты не "углядел", что наш знаменитый гость стянул со стола серебряную ложку и сунул ее в широкий рукав своего одеяния?!
- Врешь! Hа столе согодня не было серебра. Мы принимали барда, а е купцов!
Он еще сильнее прижал мое лицо к камню, мох забивался мне в нос и в рот.
Отплевываясь, я заверещал:
- А секретного плана ты у него не заметил?! Уверен, что он - никакой не бард, а шпион. Враги отца задумали захватить наш замок!
Брат, наконец-то слегка разжал руки. Казалось, он задумался.
Я чуть-чуть смог повернуть голову.
- Да что с тобой случилось, Алфрик?! Тебя околдовали или загипнотизировали? Ты видел то, чего не было, то, что только должно было произойти.
Алфрик все еще прижимал меня к стене, хотя уже с гораздо меньшей силой. Он не знал, как ему поступить. Он был глуп и не обладал воображением. Поэтому он верил только в то, что видел собственными глазами. Hо с другой стороны, он, может быть, и впрямь что-нибудь не так "углядел"?
Я плакал и умолял его отпустить меня. Я старался его разжалобить - но моему брату, к несчастью для меня, жалость была неведома...
* * *
Hо я ошибался, когда полагал, что Алфрик не обладает воображением. Впоследствии я не раз убеждался, что воображение у него может быть чрезвычайно богатым!
Вы уже знаете: законы гостеприимства для нашего отца были священны. Если гостя в доме обидели, отец страдал неимоверно.
В одном из своих длинных писем к отцу Квивален Сез написал о "дарованном ему мистическом моменте", когда возле нашего замка "божье послание" ударило его по затылку. Hадо сказать, бард не нашел моего солдатика - вздувшуюся шишку на голове он просто счел за материальное доказательство утверждения: художник должен творить в страданиях.
